Султан и его гарем
Шрифт:
Между ними завязался разговор о красавицах Лондона, о светилах оперы и балета, и, наконец, маршал заметил, что он любит первую красавицу Лондона и пользуется взаимностью.
– Позвольте, маршал! Я оспариваю ваши слова, – заметил с улыбкой герцог.
– Оспариваете?
– Я могу утверждать, что красивейшая женщина Лондона принадлежит мне.
– Извините, господа, – вмешался маркиз, – позвольте и мне вставить слово. Я думаю, вы знаете мой вкус. Я знаю здесь, в Лондоне, одну даму, расположением которой я имею счастье пользоваться;
– Значит, вы оспариваете, маркиз, что моя дама превосходит всех красотой? – спросил герцог Норфолк.
– И значит, вы сомневаетесь в моем вкусе? – прибавил маршал.
– Я вижу, – сказал с улыбкой маркиз, – что каждый из нас считает свою даму красивейшей. Очень легко решить, кто из нас прав. Выслушайте мое предложение.
– Я готов держать какое угодно пари! – вскричал маршал.
– И я тоже, конечно, – заметил герцог, уверенный в победе.
– Я предлагаю пригласить в одно и то же место наших дам и тогда уже решить спор, – сказал маркиз.
– Согласен! – вскричал маршал.
– Один вопрос, маркиз, – вмешался герцог, обращаясь к французу. – Где вы думаете устроить это свидание?
– Сегодня вечером в опере! Что скажете вы о моем предложении?
– Я думаю, что оно вполне исполнимо, – ответил герцог. – Теперь скоро восемь часов, двух часов будет, я думаю, достаточно, чтобы все устроить.
Впрочем, в душе герцог был не вполне спокоен, так как он был в несколько натянутых отношениях со своей дамой.
Он уже давно раскаивался, что отказал ей в ее оригинальной просьбе, и велел уже принести бумагу с номером 713, чтобы рассмотреть ее и обсудить, нельзя ли будет пожертвовать ею для заключения мира.
Обед уже кончился, и маршал Грант, не теряя времени, встал из-за стола, чтобы написать записку своей даме, прося ее приехать в оперу.
Его соперники последовали его примеру, причем герцог в своей записке выразил желание исполнить просьбу своей дамы касательно одной известной бумаги.
Послав записки, все трое успокоились, вполне уверенные каждый в своей победе.
Когда офицер маршала Гранта принес Саре Страдфорд любезное приглашение в оперу, она вспомнила, что не пробовала еще достать столь важную для нее бумагу через маршала; поэтому она тотчас же решилась воспользоваться удобным моментом.
«Я буду, маршал!» Эти слова без всякой подписи стояли на записке, которую Сара отдала посланному для передачи маршалу.
Через несколько минут явился слуга маркиза де Вилэна также с приглашением в оперу:
Ответ был тот же: «Я буду!», и тоже без подписи.
Наконец, явился и посланный герцогом.
Насмешливая улыбка скользнула по лицу Сары, когда она увидела третье приглашение. Но когда она прочитала, что бумага, которую она просила, лежит уже на письменном столе герцога, ее глаза блеснули странным огнем, и она велела позвать слугу, принесшего письмо.
– Когда герцог написал это письмо? –
– Полчаса тому назад, миледи!
– Герцог у себя дома?
– Нет, миледи, его светлость на обеде у австрийского посланника.
– Там он и написал письмо?
– Точно так, миледи!
– Кто еще был на обеде?
Слуга назвал несколько имен, в том числе маркиза де Вилэна и маршала.
Узнав это, Сара угадала все остальное, и ее гордость возмутилась при мысли, что она должна удовлетворить желание, внушенное вином людям, которых она привыкла видеть у своих ног.
«Подождите, великие дипломаты! – прошептала с саркастической улыбкой Сара, отослав слугу герцога с запиской, в которой, как и в двух первых, стояло: “Я буду!” – Сегодня я перехитрю вас! – продолжала она. – Игра должна, наконец, кончиться! Сегодня у меня будет бумага, которая так нужна Зоре!»
Поспешно одевшись, Сара велела заложить экипаж и поехала к герцогу Норфолку.
Как она предвидела, герцога не было дома; по всей вероятности, он думал отправиться в оперу прямо с обеда.
Это обстоятельство благоприятствовало как нельзя более планам Сары. Она выразила желание войти в кабинет герцога, чтобы написать ему записку. Прислуга, знавшая хорошо леди Страдфорд, не посмела противиться.
Войдя в кабинет, Сара подошла к письменному столу и стала разглядывать лежавшие на нем бумаги.
Торжествующая улыбка скользнула по губам Сары – драгоценная бумага была в ее руках!
Схватив поспешно карандаш и лист бумаги, она начала переписывать содержание документа, имевшего для Турции такое важное значение.
Что, если в эту минуту вернулся бы герцог? Эта мысль нисколько не смущала Сару. Она спокойно переписала бумагу и, положив ее на старое место, спрятала копию у себя на груди.
Затем она сняла с себя богатый бриллиантовый убор, подарок герцога, и положила его также на стол, рядом с запиской, на которой стояли только два слова: «Своей преемнице!»
Сделав это, она вышла из кабинета герцога и, сев в карету, велела везти себя в оперу.
– Герцог – лисица! – прошептала она, когда экипаж тронулся с места. – Он хотел привлечь меня обещанием отдать эту бумагу, которой он никогда не решился бы пожертвовать. Но теперь он увидит, что я его перехитрила!
Через несколько минут Сара входила уже в свою ложу, в которой она часто принимала своих многочисленных поклонников.
В находившейся напротив ложе сидели в нетерпеливом ожидании герцог, маркиз и маршал.
Герцог бросил гордый, торжествующий взгляд на маршала, невольное движение которого при виде Сары он счел за выражение удивления и восхищения. Маркиз тоже увидел Сару и улыбнулся, вполне будучи уверен в победе.
– Ну, что вы теперь скажете? – обратился герцог к маршалу.
– Я удивляюсь, – отвечал тот, – отчего не явились еще ваши дамы.
– Как? Как? Что вы говорите! – вскричал герцог.