Сумасшедшая любовь
Шрифт:
– Да. По крайней мере, я пришел сюда один. – Фотоаппараты вокруг нас засверкали вспышками, но Мика буравил меня спокойным взглядом, как будто мы до сих пор стояли на тротуаре в Парк-Слоуп в полном одиночестве. Он поднял уголок губ, как будто готовился взять быка за рога.
– А как ты посмотришь на то, чтобы пойти туда вместе со мной?
Я выронила фотоаппарат, и он ударил меня по животу. Ой. Черт возьми, как мог Энди такое предвидеть? Я все еще не могла переварить приглашение.
– Что, прости?
Он кивком
– Пойдем. Внутри у тебя лучше получатся снимки.
Я взглянула на Уолли: вид у него был как у Чарли Бакета, когда нашли последний золотой билет [2] . Он дал мне понять, что нужно идти вперед. Теперь его фантазия воплотилась в реальность. Я поняла, что я даже гипотетически не готова оказаться бок о бок с теми же людьми, которых хотела использовать.
– Разумеется. Но ты уверен, что это нормально? Никто не будет возражать?
2
Герой книги Р. Даля «Чарли и шоколадная фабрика», выигравший один из пяти билетов в мире, дающих право посетить шоколадную фабрику Вилли Вонки.
– Иден будет, но я же тебе задолжал. Кроме того, я дружу с парнем, который устраивает вечеринку. – Он подставил мне локоть. – Пойдем. Не стесняйся. Ты можешь сделать именно такой кадр, за который дают Пулитцеровскую премию.
Я собрала оборудование. Мика стоял и смотрел на меня, я забросила сумку с фотоаппаратом и рюкзак на плечо и выпрямилась. Когда я вытянулась, оказалось, что он лишь на пару дюймов выше меня. Я обвила рукой любезно предложенный им бицепс, ощущая гладкость его кожи кончиками пальцев. Он обратил на меня взгляд голубых глаз, и я тут же забыла, как надо дышать.
Улыбка исчезла с его лица на секунду, и он поинтересовался:
– Все нормально?
Я набрала полные легкие воздуха и рассмеялась:
– Впервые вхожу на вражескую территорию.
Его очаровательная уверенная улыбка вернулась, и он повел меня по лестнице в дом из песчаника – для меня это был своего рода Троянский конь.
Мика кивнул мускулистому мужчине в двери, когда мы прошли.
– Это Джо. Она со мной.
– Удачи, – отозвался охранник, оглядывая меня с уважением, перемешанным с завистью.
Мика потянул меня вперед, а я обернулась, недоумевая, что охранник имел в виду, но тот уже отвернулся. Я обратила взгляд вперед, отчаянно выискивая звезд первого класса.
И тут на меня снизошло осознание. Я внутри.
Глава 4
Мы проскользнули мимо тусовщиков, стоявших вдоль стены, в более темную комнату, где, похоже, царило наибольшее веселье. Дальнюю стену занимал большой плоский телевизор, а другую стену обрамляла длинная стойка перед баром, забитым бутылками и угощением.
Мика
– Что будешь? – Он поднял палец, и прямо из ниоткуда появилась женщина с каштановыми волосами и приготовилась внимательно выслушать мои пожелания.
– Содовую, пожалуйста. И можно положить туда лимон?
Она занялась напитком, а Мика опустился на стул рядом со мной.
– Не пьешь на работе, Джо-Джо?
На этот вопрос у меня было готово два варианта ответа. Я выбрала второй и созналась:
– Я не пью.
Такой ответ заставит его теряться в догадках, консервативна ли я или слишком религиозна. Однако всякий раз, когда говорила, что я диабетик первого типа, на меня сыпались еще более странные предположения и суждения. Или же люди начинали за мной следить и давать бесчисленные советы, основываясь на опыте двоюродной бабушки Салли, которая едва не лишилась ноги из-за осложнений.
Что-то приковало его взгляд, и он легонько потрепал меня по руке.
– Я скоро вернусь. Никуда не уходи.
Я оглядела помещение, чувствуя, что в футболке, джинсах и кедах «Конверс» недостаточно нарядно одета. Не то чтобы все были в смокингах, но у меня сложилось впечатление, что, если бы я спросила: «Что на вас сегодня?», никто не ответил бы: «На мне вещи из торгового центра в Джорджии, которые я купил два года назад».
В конце барной стойки сидела Виктория Седжвик и цедила напиток. Она являла собой образ с картины Дега, на которой с отсутствующим видом сидит женщина с бокалом абсента. Я достала фотоаппарат из сумки и медленно подняла его. Затвор тихо зажужжал – это всегда меня выдавало, – но Виктория была слишком далеко, чтобы это услышать, далеко во всех смыслах.
Я прошла вдоль стойки и обратилась к ней:
– Надеюсь, вы не будете возражать, если я сделаю с вами пару фотографий? Вы напоминаете девушку со старой картины.
– Кто вы?
– Я репортер. Все в порядке?
Она выпила еще немного и скривилась:
– Я должна встретиться с Марком Таунсендом. – Мы встретились глазами, и я поняла, что она пытается оценить, завидую ли я. Я не знала, кто такой Марк Таунсенд, но она явно считала его ценным экземпляром.
– Его здесь нет?
– Его здесь нет. И теперь никому нет дела до того, что я здесь.
– Мне есть дело, – вставила я.
Она наклонила голову в мою сторону и изогнула бровь.
– Так кто вы?
Моя рука скользнула по бейджу, который я сделала сама. Виктория взглянула на него.
– Нет, милая. Дело не в твоих заслугах. Думаешь, без этого тебя сюда пригласили бы? Ты здесь потому, что кто-то чего-то от тебя хочет. Предположу, что бесплатной рекламы. Но даже если ты уйдешь, никто не заметит, потому что легко можно выудить любую другую крысу из того змеиного логова папарацци, что образовалось у входа.