Сумасшедшие двадцатые
Шрифт:
Сердце до жути предательски бьется где-то в груди. Слова Роже – блеф. Блеф и игра, чтобы заставить его дрожать от страха, чтобы он испытал страх.
Сердце почти выпрыгивает из груди, и тонкие пальцы сжимаются в кулаки.
— Нет! – пытается выкрикнуть, остановить ее.
В первый раз король Нового Орлеана колеблется.
Выстрел звучит в ушах слишком резко. Ребекка только успела открыть рот, чтобы сказать какое-либо слово, возможно важное слово. Готов броситься к ней, но опускается на пол, не отступив и на два шага. Ноги стали ватными и, кажется, через какую-то стенку в мыслях он слышит
Ее убило приземление.
Ребекка лежит рядом с братом, а точнее лежит ее бездыханное тело. По ткани шерстяного пальто отвратительно расползается алое, окрашивая ее в ненавистный Ребеккой цвет. Она всегда больше любила серый, ведь не зря же ее любимый месяц ноябрь. Алый напоминал о крови и убийствах, которые во имя власти и денег проливала ее семья, а сейчас все это утратило всякий смысл.
Пуля прямо прошла прямо в сердце. Пуля достигла своей цели – сердца Ребекки Майклсон. Стрелявший попал прямо в цель. Дрожащие руки и главное то, что кажется, Никлаус Майклсон плакал.
Внутри зарождается ком отвращения к самому себе, и он кричит, срывая голос. Он виноват. Он не уберёг сестру от падения. Ядовитый ком встает в горле и мешает кричать.
В глазах медленно назревают слезы.
Чувство вины – единственное, что он испытывает сейчас.
Ребекка больше не успокоит – Ребекки больше нет.
Ребекка больше не будет рядом с ним в трудную минуту, не обнимет и не утешит, а ведь она всегда была рядом и любила его, как брата, даже если ненавидела. Она всегда была рядом с ним, даже когда ненавидела.
Чувство вины и отчаяние.
Отчаяние, это когда ты вдруг чувствуешь, что внутри тебя обрывается какая то нить. Вместе с этой нитью, все что удерживалось на ней, начинает рушится и причиняя невыносимую боль. После, на смену отчаянию приходит безнадежность...
Она страшна и беспощадна. Боли ты уже не чувствуешь. И страха тоже. Ничего не чувствуешь. Только черная пустота, окутавшая тебя в свои холодные объятия, медленно и тихо ведет тебя к обрыву... К смерти. Именно Клаус привел свою сестру к смерти, на свидание со смертью.
Клаус Майклсон боялся смерти, но не своей, а того, кого он любит, кто дорог ему. Именно поэтому он и ненавидел рассказы о смерти, пытался написать хороший конец, но увы, в жизни не всегда бывают хорошие концовки.
Вздрагивает слыша выстрелы и видя, как тело Эдона падает рядом с входом на мост. Еще одно мертвое тело лежит на земле. Стрелявший спрятался за машиной и это явно профессионал, тот кого учили убивать и чья рука в нужный момент не вздрогнет, но выстрелил он только при реальной опасности. Выстелил, чтобы следующая пуля не оказалась в сердце Никлауса.
Его сестра мертва, но почему его голос настойчиво засел в его голове. Почему он слышит ее, как будто она здесь, рядом. Но она ведь не здесь. Она мертва. Шок? Смерть – это всегда шок, но
В какой момент тропа, которой мы идём,застывает у наших ног?
Когда дорога превращается в реку, имеющую лишь один исход. Смерть ждёт нас всех в Саммаре.
Невозможно и неизбежно избежать свидания со смертью. Смерть терпеливо ожидает своего часа и приглашает на свидание в Саммаре. Свидание, на которое мы сами идем. Смерть ждет на свидании в Саммаре. Дожидается и приглашает, прекрасно зная, что придет ее время и от этого предложение отказаться будет невозможно. Свидание со смертью невозможно отменить или избежать. Невозможно убежать от смерти, она иногда может прийти на свидание раньше, чем ее ожидают. На свидание в Саммаре. Именно там ждет нас всех смерть.
Исход все рано один.
Исход Свидание в Саммаре.
Смерть ждёт нас всех в Саммаре.
Но можно ли Саммару обойти?
========== Глава 48. Лучше там, где нас нет... ==========
Новый Орлеан.
Сердце вот-вот выскочит из груди, когда Элайджа Майклсон, прибывший вовремя, видит все то, что случилось.
Переступает через лужу крови, спеша подбежать к брату, которого пытались поднять двое крепких ребят из его охраны.
Никлаус был сломлен… Падение... все, что он помнил, это тело сестры и свой громкий крик. Дальше все было размыто и опутано такой дикой и тонкой душевной болью, что даже его охранники не смогли поднять его и справится с ним. В гневе с Никлауслом Майклсоном не справится.
— Помогите Марселю! Живо! Его нужно отвезти в госпиталь! Осторожнее, Мистер Жерар ранен, действуйте быстро и тихо!
– выкрикивает Элайджа, опускается на землю перед братом.
Клаус смотрел на пальто цвета кофе с молоком, лежащее на земле. Испачканное кровью его сестры. Без шансов?
Оно лежало, как и тело блондинки, наводя на такую тоску, что впервые Элайджа видел своего брата впервые таким.
Время ушло...
Просто Никлаус не выдержал в этот раз, а вот Элайджа сдерживается, обнимает брата. Давно Никлаус сдерживал слезы и чувства, которые прорываются, и он дал волю чувствам, думая, что его сестра мертва. Эмоциональный контекст свел все к нулю, всю работу и суровость Никлауса Майклсона, а сейчас эмоции взяли над ним верх, и такой реакции стояло ожидать. Стояло ожидать, что эмоциональный контекст, эмоции вывели Никлауса из равновесия.
Клаус глубоко вдыхает терпкий запах братского одеколона, а Элайджа смотрит на то, как крепкие мужчины из охраны Никлауса аккуратно поднимают раненного Марселя, который стискивает зубы, пытается контролировать боль и казаться сильным. Но в реальности он больше не выдержит и умирает, и как будто он стоит на краю пропасти, из которой его никто не вытащит, и если он упадет, то никто и не заметит. Марсель Жерар упадет в эту пропасть. Умирает. Истекает кровью.
Умирает, но старается казаться сильным. Ведь Марсель Жерар всегда был сильным, и даже умирая, он будет держаться и казаться сильным. Сильным до конца. Охранники Никлауса кладут истекающего кровью мужчину на заднее сиденье автомобиля. Сколько у него осталось времени? Сколько у него осталось до Свидания со смертью?