Сумасшедшие двадцатые
Шрифт:
— Проследи, чтобы на могильной плите было настоящее имя моего мужа. Я желаю этого.
— Думаю, я смогу сделать это.
Сердце сжалось, когда Кетрин закрыла за собой дверь.
Она потеря все, но осталась жива. Вопреки всему она осталась жива. Но внутри ее осталась часть ее мужа. Часть, ради которой она должа попытаться быть лучше.
Часть, которая заполнит не пустоту.
Она никогда не простит.
Никогда.
Но одна часть сможет заполнить пустоту.
Таков закон жизни : Смерть меняется жизнью. Когда одного не
Октябрь 1927.
Наступает осень.
Ему кажется, что он уже давно пошел на дно. Тристан Де Мартель опустился на дно,
кто бы мог подумать.
Его не починить.
Его места занял другой. Молодой и талантливый Кристиан, а Де Мартель теперь значился личным помощником Элвйджи Майклсона, словом теперь он был никем и приходил в Ford Motor Company словно это привычка. Привычка, выработанная годами. Привычка рушить все. Привычка идти на дно, тонуть. Он тонет, уже какой час, день, месяц, год. Идет на дно выпивая бутылку односолотого виски сидя на кухне. Идет на дно видя, как Кристиан преуспевает, смог расположить к себе новый совет управления, в котором, кстати, пустовала одно место. Место уж точно предназначенное для него. Идет ко дну, уже какой день и какую ночь.
Достал пятками до дна и вряд ли что-то может спасти его.
Он не пьет, а отмечает. Отмечает каждый день. Отмечает свой провал. Отмечает то, как скучает по жене и дочери.
Идет на дно, каждый день.
Слезы. Больно.
Мужчины ведь не плачет?
Плачет потому что потерял все.
Загнан в капкан : выпивка и слезы.
Шутит и празднует каждый день.
Уже который день и которую ночь.
Словно птица с поломанным крыльцом, которая разбилась оземь.
Отмечает каждый день.
На его глазах слезы, каждый раз, когда он переступает порог детской. Смотрит на колыбель, которую, увы, он не раскачает, кладя спать свою дочь, смотрит на стекляшки висящие над колыбелью, рассматривает сложенную детскую одежду, фарфоровую куклу, статуэтку балерины, рисунки сложные в кожаную папку.
Нить оборвалась.
Вечно на дне, вечно пьяный и если бы у него был пистолет, то палец уж точно бы соскочил с курка. Нажал бы на курок и выше б себе мозги. Это лучше, чем то, что выносит его мозг. Но оружие у него нет, потому что его сестра позаботилась об этом и каждый вечер следила за ним. Следила до прихода кого-то из знакомых или Мохаммеда, но ее брат не слушал и мусульманина.
Он ведь в ответе за то, что произошло.
Нить оборвалась.
Громить. Кричать.
Дерево трещит, ломает колыбель.
В щепке. Вдребезги.
Вещи разбросаны по комнате, осколки фарфоровой куклы, которую он запустил в стену. Осколки статуэток, разбросанные листки с рисунками.
Достаточно.
Это не кончится.
Не кончится этот хаос и разгромленная комната.
Он посреди этого хаоса. Сидит на полу, отпивает из бутылки виски и ему не больно.
Сейчас
Врывается в комнату, ужасается, хотя Аврора ведь слышала все. Слышала его крики и то, как ее брат громит детскую. Слышала, а теперь она рядом с ним, обнимает за плечи.
Это никогда не кончится, ведь Майклсонам похоже удалось испортить не одну жизнь, а Тристан не знает, как выйти из этого наркоза, выйти на мель.
Ушел на дно и не знает, как выплыть.
Аврора ведь нашла свою жизнь : у нее семья, приемный сын, которого они сумеют воспитать вместе с Тоддом, и кажется она наладила отношения с родителями мужа. Его сестра счастлива и он рад за нее. Раз, что Аврора выбралась со всего этого.
— Тристан! – выхватывает бутылку из его рук. — Прекрати! Прошу. Ты сидишь среди осколков.
— Это так и есть, сестра, - берет в руки один из рисунков, стряхивает осколки фарфора.
— Прекращай или умрешь раньше, чем воссоединишься с семьей, - вздыхает, выхватывает рисунок. — У тебя просто откажет печень, дорогой братец.
— Плевать, - отмахивается от нее.
— Черт! Говорила же я Ирме, что не стоит рисовать это! В нашей семье двое одержимых этих чертежами и машинами, лучше бы рисовала пейзажи, солнышки, облачка, море, дома - бред, похожий на тот, что рисует Клаус, - недовольна, и возвращает чертеж брату.
— Ирма рисовала это? – спрашивает Тристан.
— Будучи беременной, у твоей жены было очень много свободного времени, хотя я предупреждала ее, - отвечает та.
Тристан молчит, словно и вправду одержим рассматривая чертежи жены. Одержим всем этим, так же Ирма, которая ради должности инженер пошла на многое и измелена всю свою жизнь.
Сейчас Тристсн может изменить их жизни. В его руках незаконченные чертежи и он закончит их.
Закончит то, что не закончила его жена.
Выйдет на мель.
Выплыть.
Теперь он знает, как вернуть его жизнь.
Теперь в его руках шанс. Шанс в виде новой модели, ведь после восемнадцати лет
Генри Форд дал согласие на разработку новой модели и у Кристиана уже были чертежи модели с кузовом. Модель, которая молодой инженер гордо называл моделью А. Модель A , которая должна сменить Модель Т.
Сидит на полу. Сидит на осколках. Сидит среди разбросанных набросков и чертежей, который он обязан завершить до наступление рассвета, ведь правда в том , что Мистер Форд завтра утвердит новую модель.
Тристан Де Мартель знает, как выбраться.
В руках карандаш, который принесла ему Аврора, и пожелала ему удачи, прежде, чем уйти.
Она ведь знает, что в таком состоянии он и вправду похож на одержимого.
Одержимого идеей .
Одержим, проводит карандашом по бумаге. Одержим, прикрыл глаза, а внутри, словно все взорвалось, вышел из под наркоза, выплыл, поднялся со дна.
Глубокие вдохи, жадно хватает кислород.
Тристан Де Мартель поставит точку.
Поставит точку и завершит начатое.