Сумеречный Сад
Шрифт:
И обожаю я здесь не театр, а книги. От невыветрившегося запаха чернил свежих изданий до пыльного аромата подержанных кожаных переплетов, ждущих своего читателя, который бы оживил их любовью, от каждой книги веет ностальгией и радостью. Я всегда провожу пальцами по острым обрезам новых поступлений или поглаживаю бархатно-мягкие букинистические находки в потрепанных текстильных обложках с золотым тиснением.
Книга – это тысячи и тысячи порталов в другие миры между страницами… слова любви и тоски, счастья
Шестьдесят лет любители книг посещают Книжную лавку на Каштановой улице…
Все это скоро пойдет ко дну из-за моей невероятной некомпетентности.
Вместо печенья чувствую во рту привкус пепла и, обогнув прилавок, кладу его внутрь, рядом с книжкой по маркетингу. Вечером я возьму ее домой – пролистать в поисках вдохновения.
Колокольчик над дверью снова звенит.
Я оборачиваюсь на звук, ожидая увидеть группу ребят, которые приходят по вторникам и четвергам – я радостно назвала их «Писатели будущего».
Но от вида нашего посетителя моя улыбка скрывается в глубине горла, а кофе становится горьким и кислым.
Я молчу и жду, когда он скажет, зачем пришел.
Будто бы я не знаю.
Он смотрит на меня с высоты своего носа сквозь очки со слоновьей оправой. Наверное, ему кажется, что в них он выглядит умнее. За стеклами его зеленые глаза отливают золотом – пугающие глаза кошки, спрятавшейся в тенях.
– Мисс Уиллоби.
Я демонстративно киваю.
– Чарльз Даймонд Блэкбёрн.
В награду за мой сарказм я получаю злую складку между бровей. Но человек, настаивающий на помпезном обращении, заслушивает такое же по отношению к себе. И почему Даймонд? Мама подарила такое имечко? Или он сам так назвался, желая впечатлить кого-то?
Я смотрю на часы. 14:57. Лиза, как водится, ошиблась со временем. Сердце бьется в такт цифровой секундной стрелке. У меня есть три минуты, чтобы убедить Блэкбёрна уйти. Ему нельзя быть здесь, когда придут дети.
Я обхожу прилавок, рукой показывая на дверь.
– К сожалению, сейчас не время. У меня скоро занятие…
– Я не займу у вас много времени.
Все в нем раздражает меня. Его седеющие волосы и невероятно дорогая стрижка, подстриженная в салоне бородка, белый треугольничек платка, выглядывающий из кармана пиджака.
Я выпрямляю спину, вздрагивая, будто у меня по спине ползут насекомые.
– На самом деле вы нисколько не займете, потому что разговаривать нам не о чем.
– О, боюсь, что это не так. На днях я узнал удивительные новости от городской налоговой службы.
Я поджимаю губы, стараясь унять пулеметную очередь, с которой его слова повторяются в моей голове.
Он хищно улыбается, и ряды зубных коронок блестят, как надгробия из слоновой
– Я был очень удивлен, мисс Уиллоби, но поскольку я часто общаюсь с господами из налоговой, рано или поздно я бы узнал о вашем положении.
Словоохотливый. На моей ментальной доске с полароидами фотография Блэкбёрна подписана этим словом, по старой привычке я ищу для всех идеальное определение. Я не могла выбрать между «словоохотливый» и «многоречивый», но первое мне больше нравится по звучанию.
– Вижу по вашей реакции, мисс Уиллоби, что о ваших проблемах с налоговой вы осведомлены.
Я хватаю с прилавка тряпку, воняющую лимонным полиролем, и вдавливаю ее в деревянную поверхность, будто я леди Макбет, смывающая с рук вину. Ткань цепляется за царапину у выступа.
– Я справлюсь с магазином без вашей помощи. – Я вырываю нити из деревянного плена и провожу пальцем по трещине. Она становится больше? Неужели она будет расти как волшебное проклятие и расколет весь прилавок?
Блэкбёрн усмехается, как злодей из мультфильма, демонстрируя все свои коронки:
– Я пришел не для того, чтобы давать советы, и вам это прекрасно известно.
Это правда.
Я кидаю тряпку на прилавок и смотрю прямо на пепельно-серый пиджак в тонкую полоску, как заключенный на расстрельную команду.
– Я обещала Ба.
Я ее не подведу. Не после всего, что эта чудесная женщина для меня сделала, особенно не сейчас. Холод сковывает спину прямо.
Ба доверила мне свое наследие, как передают раненую птицу, просят позаботиться о ней, вылечить.
Если б я только знала, что делать.
Он смеется невесело и снисходительно.
– Вы молоды, мисс Уиллоби. Если бы здесь была Элизабет…
– Не говорите о ней так, будто знаете ее. Она бы ни за что не продала магазин.
Лиза появляется из комнаты, проскальзывает ко мне, поправляя черно-желтый шарф, и цвета внезапно напоминают мне полицейскую ленту.
– Мистер Блэкбёрн! Не заметила, что вы зашли. Какая приятная встреча. – Пальцы заправляют прядь волос за ухо.
Я вдыхаю сквозь сжатые зубы:
– Я справлюсь, Лиза.
Лиза проводит рукой по витрине.
– Не хотите печенье? Они только из печи, а вам не повредит перекусить.
– Нет, спасибо, дорогая, – Блэкбёрн похлопывает себя по пуговицам пиджака, – слежу за фигурой.
Лиза смеется – я не помню, чтобы она издавала такие трели по другому поводу.
– О, вам не о чем беспокоиться.
Я встаю между ними и смотрю прямо в кошачьи глаза Блэкбёрна – одно из явных преимуществ высокого роста.
– Окей, если вам больше ничего…
– Мисс Джонсон из налоговой милостиво сообщила мне во всех подробностях, что с вашего последнего уведомления истекло достаточно много времени.