Сумерки человечества

Тимченко Кирилл

Быстрым шагом мы направились к череде разнокалиберных средств передвижения, смазано выглядевших на фоне стройного ряда машин, куда я только что сунул бомбу. Это были обыкновенные автомобили, местами переделанные для лучшей защиты водителей. Некоторые даже ограничились тонкими решетками на стеклах, способные защитить разве что от обыкновенного мертвяка, каким-то чудом оказавшегося на капоте, на большее они не были способными. Среди них и стоял старый советский грузовик, когда-то давно армейский, но явно списанный задолго до того, как начали воскресать первые мертвецы. Мне понравилось, что умельцы уже полностью закрыли радиатор, раньше загороженный только решеткой. Для чего-то, наверное, в целях защиты от перегревания, из капота

вывели отдельную трубку, которая, извиваясь, выходила на крышу. Туда же были выведены обе выхлопные трубы. И сама кабина была забрана толстой решеткой, а справа, на месте пассажира, так и вовсе листами железа с одной узкой прорезью, предназначенной для стрельбы.

Около машины нас встретил молодой и чувствующий себя не в своей тарелке парень, затянутый в старый охотничий камуфляж. В кабине сидел второй мужчина, уже несколько старше, почти сразу же схватившийся за свою винтовку, увидев, что Андрей подходит не один.

– Здравствуй, друг, - пожал мне руку молодой, представившись Яковом, – друг моего друга – мой друг. Что тебя к нам привело, кроме вежливости?

– Вот он,- кивнул я на Андрея, а потом, обернувшись к нему лицом, добавил, - Излагай, у нас и так мало времени.

Историю Андрея о его потерянной подруге они наверняка слышали, поэтому только обрадовались, узнав, что он снова ее нашел. Продолжение же заставляло их хмуриться все больше и больше. Когда же мой приятель закончил, первым взорвался тот, кто был постарше. Выйдя из машины и присев на подножку, он тоже выслушал весь рассказ, но потом поднялся и развел руками.

– Нет, это не пойдет. Вы затеяли какую-то глупость, по глазам вижу. И я со всей ответственностью заявляю – нет. Ни за что, можете даже не просить. И не потому, что я такой злой или бессердечный. За нашими спинами все наше поселение. И местные не хуже нас самих знают, откуда мы приехали и где нас надо искать. А после того, как вы украдете девчонку из лап этого извращенца, я уверен, эти сволочи точно решат с нами поквитаться. И нам с ними не справиться. Выбирая между тобой, Андрей, и всем Скопином, я выбираю город. Он не может погибнуть даже из-за такого хорошего парня как ты. Извини, но я повторяюсь – ни за что.

Молодой, похоже, был таким же горячим, как и Андрей. Разочарованно посмотрев на снова севшего водителя, он с вызовом, обращаясь больше к нему, чем к моему другу, четко сказал:

– А я готов рискнуть. Нельзя так просто оставлять здесь его девушку. Мы же люди, в конце концов, а не звери. Сделаем все быстро, никто и ничего не узнает.

– Здесь каждая, кто продается, была чьей-то девушкой. Что нам прикажешь, всех их спасать? – спокойно, но с тщательно скрытым раздражением, произнес водитель.

– Как бы быстро мы все это не провернули, они все равно узнают, кто это сделал, - спокойно сказал я, оглядывая всех троих споривших.

– Вот, послушайте первого разумного человека, - ткнул в меня пальцем старший, решив, что сейчас я встану на его сторону, а потому столь беспардонно меня прерывав. Дальнейшие мои слова, однако, его несколько разочаровали.

– У меня есть план такой, чтобы все вышли сухими из воды, - добавил я, не без удовольствия отметив быстро вытягивающееся выражение лица водителя, - но для того, чтобы он прошел успешно, мне нужна ваша помощь.

Глава 14. Частокол проблем.

Излагать свои идеи толком я никогда не умел. В голове выстраивается все четко и ясно, хоть сейчас исполняй, но зато, как только я пытаюсь это объяснить, выходит сущая околесица, которая обезумев, сама по себе куда-то летит на всех парах. Нет, не потому что придумываю я всякий бред, почти все мои идеи оказываются или правильными, или, по меньшей мере, почти правильными. Проблема в том, что я никогда не умел доносить

до людей самую суть своих планов, почему-то каждый раз переходя к размахиванию руками и описыванию именно результата. Возможно, именно поэтому слушать меня такая мука. Каждый раз достается гора вопросов, на которые я и отвечаю. Только такими мучительными усилиями меня и слушающих удается подойти к самой сути сказанного, в результате я слышу однозначное «так что же ты сразу не сказал», хотя именно это я и пытался объяснять.

С другой стороны, проблема сейчас была не в моих ораторских талантах, а о тех предметах, которым уделялось едва ли не главное место, но происхождение которых я все так же пытался скрыть. Объяснение детали моего решения, опираясь на предметы, которые «просто нашел», могло закончиться лишь просьбой отправиться так далеко, куда небезызвестный

Макар даже не водил своих телят. Хотя зачем он с ними вообще таскался, а может, и продолжает таскаться, так же осталось в потемках истории.

Поэтому я и не стал распространяться, сославшись на острую нехватку времени, объяснив приезжим из Скопина, куда им самим следует отправиться и кого по случаю прихватить. Как не странно, такой подход оказался гораздо более успешным. Особенно понравился он вечно недовольному водителю, аж крякнувшему от удовольствия, услышав четкие и ясные инструкции. Видимо, тема «хватай-тащи» была ему более, чем близка.

Сообразно этому он и взял на себя общее руководство, принявшись распихивать своих товарищей по машине, при этом неустанно продолжая осыпать меня угрозами насчет моего будущего, особенно той его части, где он снова со мной встретится, и какие ощущения я испытаю при этой встрече, если дело не выговорит. Происходило это все так резко, что едва успел выдернуть Андрея из машины, которому уже отвели место рядом с водителем в кабине, пояснив это наличием автоматического оружия.

– Он мне нужен, - безапелляционно доложил я, становясь рядом на подножку, - если дадите еще, то будет совсем отлично, - естественно, я не рассчитывал на дополнительную помощь, в чем меня окончательно убедили пара резких словечек, сорвавшихся с языка водителя, чуть не потерявшего баранку от такой наглости.

Выехать с маленькой, огороженной парковки, где и места свободного для машин почти не было, оказалось значительно более легким путем, чем перегнать автомобиль из одной точки охраняемой территории в другую.

Многие, обрадованные крушениям всего и вся из старого государственного аппарата, а особенно дорожной службы, отвечавшие за хоть какое-то соблюдение правил на дорогах, парковались как хотели и где хотели.

Местная охрана, охранявшая периметр, не смотря на то, что всем своим видом показывала полную декоративность такой службы, хоть и с абсолютно реальной угрозой, тоже не думала брать на себя обязанности по размещению машин, если только два особенно забористых водителя не пересекали друг другу дорожки, начиная с упоением ругаться, бряцая оружием и всеми возможными понтами, о которых только вспоминали. Тогда охрана, естественно, вмешивалась, избивая и правых, и виноватых, заканчивая весьма солидным штрафом обеим сторонам, за которые те как хотели, так и расплачивались. Это называлось «порядок».

Машины, припаркованные и вкривь, и вкось, образовывали тщательный и непродуманный лабиринт, по которому ползли выезжающие автомобили в сторону выхода. Его хотя бы можно было легко увидеть, отмеченного низкими и толстыми башнями, возвышавшимися над крышами машин. Зато нам, особенно мне, как единственному знающему вероятное нахождение той развалюхи, что гордо именовалась «УАЗ», приходилось только ориентироваться на стены и корпуса больницы, похожие друг на друга до неузнаваемости. Нелестным словом упомянув строителей, ударившихся в характерную для советского периода однотипность, я с трудом припомнил расположение главного входа, на какой и указал, решив уже там разобраться на месте.