Сумерки
Шрифт:
Я кивнула, хотя у меня была совсем другая причина, чтобы запомнить:
— В этот день ты снова заговорил со мной.
— Меня удивила эта вспышка возмущения, почти ярости, которую я испытал. Сначала я не понял, что это такое. И усугублялось всё тем, что я не мог узнать твои мысли, понять, почему ты отказала. Может быть, просто из-за твоего друга? Значит, есть кто-то ещё? Так или иначе, я знал, что не имею никакого права беспокоиться об этом. Я пытался не беспокоиться. А потом выстроилась
Я бросила на него сердитый взгляд.
— Глупо и неоправданно, но я с тревогой ждал, что ты ответишь им, каким будет выражение твоего лица. И не мог сдержать облегчение, когда увидел, что ты злишься. Но мне нужно было убедиться. В ту ночь я впервые пришел сюда. Глядя на тебя спящую, я разрывался между тем, что считал правильным, нравственным, этичным, и тем, чего мне хотелось. Я знал — если я буду по-прежнему избегать тебя, как и должен был сделать, или уеду на несколько лет, пока ты не окончишь школу, рано или поздно ты скажешь «да» Майку или кому-нибудь ещё. И это меня бесило.
— А потом, — прошептал он, — ты произнесла во сне моё имя. Очень отчётливо, мне даже сначала показалось, что ты не спишь. Но ты повернулась на другой бок и снова повторила моё имя. И это окончательно лишило меня присутствия духа, ослабило мою уверенность. Я знал, что больше не в силах буду избегать тебя, — он помолчал. Наверное, прислушивался к неровному биению моего сердца.
— Но ревность — такое странное чувство. Гораздо более сильное, чем я мог представить. И настолько нерациональное! Вот сейчас, когда Чарли спросил тебя об этом мерзком Майке Ньютоне… — он гневно потряс головой.
— Мне следовало догадаться, что ты подслушаешь, — простонала я.
— Конечно.
— И ты из-за этого ревнуешь?
— Для меня всё это внове. Ты пробуждаешь во мне человека, и чувства сильнее, потому что они свежи.
— Честно говоря, — поддразнила я, — не понимаю, как это вообще может тебя беспокоить. Если, как я сегодня узнала, гений чистой красоты Розали была предназначена тебе. С Эмметтом или без него, как я могу с ней конкурировать?
— Нет никакой конкуренции, — в темноте блеснули его зубы. Не выпуская мои запястья, он обвил мои руки вокруг своей талии, прижимая меня к груди. Я старалась не делать лишних движений, даже дышала осторожно.
— Я знаю, что конкуренции нет, — пробормотала я в прохладу его кожи. — В этом-то и проблема.
— Конечно, Розали по-своему красива, но даже если бы она не была мне как сестра, если бы у неё не было Эмметта, даже тогда она не имела бы для меня десятой, нет, сотой доли той притягательности, которую имеешь ты, — теперь он был серьёзен и задумчив. — Почти девяносто лет я блуждал, как в потёмках, среди своего племени и твоего, думал, что мне никто не нужен, и всё-таки искал, сам не зная что. И не находил, потому
— По-моему, это нечестно, — прошептала я, прижимаясь лицом к его груди, прислушиваясь к его дыханию. — Мне совсем не пришлось ждать. Почему мне всё так легко далось?
— Ты права, — весело согласился он. — Мне определённо надо было как-то всё для тебя усложнить, — он осторожно перехватил оба моих запястья одной рукой, и освободившейся другой бережно провёл по моим влажным волосам от макушки до кончиков. — А то, что ты рядом со мной ежесекундно рискуешь жизнью, это мелочи. Тебе всего лишь нужно отказываться от своей природы, чего это стоит?
— Очень немногого. Я не чувствую себя обездоленной.
— Пока нет, — в его голосе прозвучала глубокая, древняя, как мир, печаль.
Я попыталась отодвинуться, чтобы заглянуть ему в лицо, но его рука крепко держала мои запястья.
— Что… — начала я, но он вдруг насторожился. Я замерла, а он отпустил мои руки и исчез. Я чуть не упала носом вперёд.
— Ложись! — прошипел он. В темноте не было понятно, откуда звучит его голос. Я забралась под одеяло и свернулась в клубок — поза, в которой я обычно сплю. Услышала скрип открываемой двери — Чарли пришёл с инспекцией. Я дышала преувеличенно ровно.
Прошла долгая минута. Я напряглась, не уверенная, что услышала звук закрываемой двери. А потом меня под одеялом обхватила холодная рука Эдварда, губы его оказались у самого моего уха.
— Ты очень плохая актриса. Боюсь, эта карьера тебе не светит.
— Чёрт возьми, — буркнула я. Сердце бешено билось в груди.
Он начал напевать незнакомую мне мелодию, похожую на колыбельную. Потом сделал паузу.
— Хочешь, я спою тебе, чтобы ты заснула?
— Ну да, — рассмеялась я. — Как будто я могу заснуть, пока ты здесь!
— Раньше же ты спала, — напомнил он.
— Не зная, что ты здесь, — чопорно ответила я.
— Итак, если ты не хочешь спать… — сказал он, не обращая внимания на мой тон. У меня перехватило дыхание.
— Если я не хочу спать?..
Он хмыкнул:
— Тогда чем хочешь заняться?
Сначала я не могла ответить.
— Я не уверена, — наконец сказала я.
— Сообщи мне, когда примешь решение.
Я почувствовала на шее его холодное дыхание, нос скользил по моей скуле, вдыхая запах.
— Я думала, ты уже не так восприимчив.
— Если я не пью вино, это не может помешать мне насладиться букетом, — прошептал он. — У тебя цветочный запах… лаванда или фрезия, — заметил он. — Аппетитный и дразнящий.
— Угу, день прожит зря, если кто-нибудь не расскажет мне, как вкусно я пахну.
Он рассмеялся, а потом вздохнул.
— Я решила, чем хочу заняться, — сообщила я. — Узнать о тебе побольше.
— Спрашивай.
Я быстро перебрала в уме вопросы в поисках самого важного.