Сумма теологии. Том IX
Шрифт:
Возражение 2. Далее, в том, за что хвалят святых, не может быть никакого греха. Но некоторых людей хвалят за то, что они воздерживались от веселья, в связи с чем читаем: «Не сидел я в собрании смеющихся» (Иер. 15:17). Следовательно, в недостаточности веселья нет никакого греха.
Возражение 3. Далее, Андроник считает одной из добродетелей суровость и описывает её как навык, посредством которого человек не получает и не дарит удовольствия от беседы. Но это связано с недостаточностью веселья. Следовательно, недостаточность веселья скорее является добродетельной, чем греховной.
Этому противоречит следующее: по мнению философа, недостаточность веселья является пороком [625] .
Отвечаю:
625
Ethic. II, 7; IV, 14.
626
Ethic. IV, 14.
Однако коль скоро веселье полезно ради отдыха и удовольствий, которые оно доставляет, и коль скоро, как сказано в десятой [книге] «Этики», в человеческой жизни удовольствия и отдых ищутся не ради них самих, а ради деятельности [627] , то из этого следует, что недостаточность веселья менее порочна, чем его избыточность. Поэтому философ говорит, что «для удовольствия довольно немногих друзей, как и соли к пище нужно не много» [628] .
627
Ethic. X, 6.
628
Ethic. IX, 10.
Ответ на возражение 1. Кающемуся запрещено веселиться потому, что ему надлежит печалиться о своих грехах. Но это никак не связано с пороком отсутствия [веселья], поскольку это умаление в них веселья сообразовано с разумом.
Ответ на возражение 2. Сказанное Иеремией относится к тем временам, когда человеку прилично печалиться, по каковой причине далее он добавляет: «Я сидел одиноко, ибо Ты исполнил меня негодования».
Ответ на возражение 3. Суровость как добродетель исключает не все удовольствия, а только те, которые чрезмерны и не упорядочены, и в этом смысле она схожа с учтивостью, которую философ назвал «дружелюбием» [629] , а ещё, пожалуй, с остроумием. Приведённое же описание говорит о её схожести с благоразумием, которому свойственно ограничивать удовольствие.
629
Ethic. IV, 12.
Вопрос 169. О СКРОМНОСТИ ВО ВНЕШНЕМ ОБЛАЧЕНИИ
Теперь мы исследуем скромность во внешнем облачении, под каковым заглавием наличествует два пункта:
1) существуют ли добродетель и порок в отношении внешнего облачения;
2) совершают ли смертный грех те женщины, которые излишествуют в украшениях.
Раздел 1. СУЩЕСТВУЮТ ЛИ ДОБРОДЕТЕЛЬ И ПОРОК В ОТНОШЕНИИ ВНЕШНЕГО ОБЛАЧЕНИЯ?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что в отношении внешнего облачения не может существовать добродетель или порок. В самом деле, внешние украшения не принадлежат нам по природе, поскольку в разное время и в разных местах они могут быть другими. Так, Августин говорит, что «у
630
De Doctr. Christ. III.
631
Ethic. II, 1.
Возражение 2. Далее, если бы в отношении внешних одежд существовали добродетель и порок, то избыточность в них была бы греховна. Но избыточность во внешних одеждах не представляется греховной, поскольку даже служители алтаря во время священного служения облачаются в самые драгоценные ризы. Точно так же не является в них греховной и недостаточность, поскольку некоторых хвалят за то, что они «скитались в милотях и козьих кожах» (Евр. 11:37). Следовательно, похоже, что в отношении этого не существует ни добродетели, ни порока.
Возражение 3. Далее, любая добродетель является или теологической, или нравственной, или умственной. Но умственная добродетель не имеет дела с такими вещами, поскольку она суть совершенство в отношении знания истины. Также не имеет с ними дела ни теологическая добродетель, поскольку её объектом является Бог; ни какая-либо нравственная добродетель из тех, которые перечислил философ [632] . Следовательно, похоже, что в отношении одеяний не может существовать ни добродетели, ни порока.
632
Ethic. II, 7.
Этому противоречит следующее: благообразие связано с добродетелью. Но во внешнем облачении присутствует некоторое благообразие. Так, Амвросий говорит, что «тело должно быть украшено естественно и без излишеств, просто и скорее небрежно, чем взыскательно, не дорогим и великолепным одеянием, а обычной одеждой, так, чтобы всё было необходимым и благообразным и при этом ничего не добавлялось ради большей красоты». Следовательно, в отношении внешнего облачения могут существовать добродетель и порок.
Отвечаю: порок присутствует не во внешних вещах, которыми пользуется человек, а в самом человеке, который пользуется ими неблагоразумно. Эта недостаточность благоразумия может иметь место двояко. Во-первых, с точки зрения обычаев тех, с кем живёт человек, в связи с чем Августин говорит: «Нарушений принятых норм нравственности следует избегать как у себя, так и в чужой стороне, стараясь во всём следовать законам и обычаям государства или народа. Ибо всякая часть, которая не сообразована с целым, отвратительна» [633] . Во-вторых, недостаточность благоразумия при пользовании этими вещами может являться следствием неупорядоченной привязанности к ним пользующегося, как когда человек подчас получает избыточное удовольствие от пользования ими независимо от того, делает ли он это в соответствии с обычаями тех, с кем он живёт, или вопреки им. Поэтому Августин говорит: «Должно избегать чрезмерного удовольствия от пользования вещами, поскольку оно ведёт не только к порочному злоупотреблению обычаями тех, с кем нам доводится жить, но часто превышает общепринятые нормы и, сбросив с себя все установленные нравственностью ограничения, в самом неприглядном свете обнаруживает внутреннее уродство» [634] .
633
Confess. III, 8.
634
De Doctr. Christ. III.