Сумма теологии. Том VII
Шрифт:
Ответ на возражение 2. Из добродетельного корня можно прорастать двояко: во-первых, непосредственно и со стороны добродетели подобно тому, как акт проистекает из навыка, и таким образом из добродетельного корня не может прорасти никакой грех, по каковой причине Августин говорит, что «никто не пользуется добродетелью дурно» [202] . Во-вторых, можно проистекать из добродетели опосредованно или по совпадению, и таким образом ничто не препятствует греху проистекать из добродетели; так, подчас добродетели побуждают людей гордиться собой, согласно сказанному Августином о том, что «гордыня заблуждается в ожидании смерти добрых дел». В указанном смысле страх Господень или ужас перед бездной собственной греховности может приводить
202
De Lib. Arb. II.
Ответ на возражение 3. Проклятые находятся за чертой надежды по причине невозможности возвращения к блаженству, и потому отсутствие надежды не вменяется им как грех, а [просто] является частью их проклятия. И точно так же странствующим [в этой жизни] не может вменяться как грех их отчаяние в обретении того, что недоступно им в силу отсутствия соответствующей естественной способности, или того, что им не положено обрести, как, например, когда врач отчаивается излечить больного или когда кто-либо отчаивается разбогатеть.
Раздел 2. ВОЗМОЖНО ЛИ ОТЧАЯНИЕ БЕЗ НЕВЕРИЯ?
Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что не может быть никакого отчаяния без неверия. В самом деле, уверенность надежды исходит от веры, а пока сохраняется причина, не устраняется и следствие. Поэтому человек не может отчаяться и утратить уверенность надежды дотоле, доколе с ним пребывает его вера.
Возражение 2. Далее, ставить собственную преступность выше милости и благости Божиих означает отрицать бесконечность благости и милости Божиих, в чем [собственно] и состоит суть неверия. Но всякий отчаявшийся ставит свою собственную вину выше милости и благости Божиих, согласно сказанному [Каином]: «Наказание мое – больше, нежели снести можно» (Быт. 4:13). Следовательно, всякий отчаявшийся является неверующим.
Возражение 3. Далее, впавший в осужденную ересь является неверующим. Но отчаявшиеся, похоже, впадают в осужденную ересь, а именно [ересь] новатианцев, которые говорят, что совершенные после крещения грехи не подлежат прощению. Следовательно, похоже, что отчаявшийся является неверующим.
Этому противоречит следующее: при устранении последующего предшествующее сохраняется. Но надежда, как было показано выше (17, 7), последует вере. Следовательно, после устранения надежды вера может сохраниться, так что не всякий отчаявшийся является неверующим.
Отвечаю: неверие принадлежит уму, а отчаяние – желанию, и при этом ум связан с универсалиями, а желание подвигается к связи с единичностями, поскольку движение желания направлено от души к вещам, которые сами по себе единичны. Затем, порою случается так, что человек, имея правильное мнение относительно универсалий, не расположен правильным образом относительно движения своего желания, и тогда его мнение относительно той или иной единичности искажается, поскольку для того, чтобы перейти от универсального мнения к желанию частной вещи, необходимо сформировать частное мнение, что подобно тому, как невозможно вывести частное заключение из универсального суждения иначе, как только посредством вынесения частного суждения. По этой причине даже обладающий правильной верой в отношении общего человек может подчас совершать неверное движение своего желания в отношении некоторой единичности, если его частное мнение искажено навыком или страстью. Так, например, прелюбодей, выбирая прелюбодеяние как некое свое благо в этот вот частный момент, обладает испорченным мнением относительно частного, хотя в том, что касается универсального, он может обладать и истинным, согласным с верой суждением, а именно, что прелюбодеяние – это смертный грех. И точно так же человек, сохраняя истинное универсальное мнение относительно веры, а именно, что Церковь наделена властью отпускать грехи, может претерпевать движение отчаяния постольку поскольку он, так сказать, обладает извращенным мнением о том, что у него в таком вот его частном
Ответ на возражение 1. Следствие устраняется не только с устранением первой причины, но и с устранением причины вторичной. Поэтому движение надежды может быть устранено не только с устранением универсального мнения веры, которое, так сказать, является первой причиной уверенности надежды, но также и с устранением частного мнения, которое является, если так можно выразиться, вторичной причиной.
Ответ на возражение 2. Если кто-либо выносит универсальное суждение о том, что милость Божия не бесконечна, то он является неверующим. Но отчаявшийся судит не так, а так, что для него в этом вот его состоянии в силу некоторого частного расположения нет никакой надежды на милость Божию.
Этот ответ является также и ответом на возражение 3, поскольку новатианцы вообще отрицали возможность церковного отпущения грехов.
Раздел 3. ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ОТЧАЯНИЕ НАИБОЛЬШИМ ИЗ ГРЕХОВ?
С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что отчаяние не является наибольшим из грехов. В самом деле, как было показано выше (2), отчаяние возможно и без неверия. Но наибольшим из грехов является [как раз] неверие, поскольку оно отвергает самую основу духовного здания. Следовательно, отчаяние не является наибольшим из грехов.
Возражение 2. Далее, как говорит Философ, самое плохое противоположно самому лучшему [203] . Но, согласно сказанному [в Писании], любовь больше надежды (1 Кор. 13:13). Следовательно, ненависть к Богу является большим грехом, чем отчаяние.
Возражение 3. Далее, в грехе отчаяния нет ничего, кроме неупорядоченного отвращения от Бога, в то время как в других грехах есть не только неупорядоченное отвращение от Бога, но и неупорядоченное обращение. Следовательно, грех отчаяния является не наиболее, а наименее тяжким из всех грехов.
203
Ethic. VIII, 12.
Этому противоречит следующее: похоже, что наиболее тяжким является неисцелимый грех, согласно сказанному [в Писании]: «Рана твоя – неисцельна, язва твоя – жестока» (Иер. 30:12). Но грех отчаяния неисцелим, согласно сказанному [в Писании]: «Рана моя так неисцельна, что отвергает врачевание» (Иер. 15:18). Следовательно, отчаяние является наиболее тяжким из грехов.
Отвечаю: те грехи, которые противоположны теологическим добродетелям, сами по себе тяжче других – ведь коль скоро объектом теологических добродетелей является Бог, то противоположные им грехи предполагают отвращение от Бога непосредственно и преимущественным образом. Затем, всякий смертный грех изначально порочен и тяжек вследствие отвращения от Бога, поскольку если обращаться к изменчивому благу, пусть даже и неупорядоченно, без отвращения от Бога, то это не будет смертным грехом. Следовательно, тот грех, который изначально и по самой своей природе содержит в себе отвращение от Бога, является наиболее тяжким из всех смертных грехов.
Далее, неверие, отчаяние и ненависть к Богу противоположны теологическим добродетелям, и если мы сопоставим их друг с другом, то обнаружим, что каждый их этих грехов сам по себе является в своем роде наиболее тяжким. В самом деле, неверие принадлежит тому, кто не верит самой истине Бога, ненависть к Богу возникает в человеческой воле, которая противопоставляет себя самой божественной благости, а отчаяние находится в человеке, прекратившем надеяться на причастность божественной благости. Отсюда понятно, что неверие и ненависть к Богу противны непосредственно Самому Богу, в то время как отчаяние – противно Ему постольку, поскольку мы причастны Его благу. Поэтому в строгом смысле слова неверие истине Бога и ненависть к Богу являются более тяжкими грехами, нежели отсутствие надежды на обретение от Него славы.