Сумрачный лес
Шрифт:
Его поразил вид старого кургана в тени могучего дуба на левом берегу. Карлман будто видел его впервые. Теперь он догадался, от какого дерева был тот огромный корень, перегородивший им проход. Если он правильно рассчитал расстояние до дуба, то пещера с лестницей наверняка находилась под курганом. Возможно, там был еще не открытый проход и другая лестница, ведущая в зал под большими камнями, что совпадало с рассказом Эппелина о карте.
Но где же та дыра, откуда Гизил вытащил их на свет? Слегка оправившись после ошеломляющих событий солнечного утра, Карлман подумал и об этом. Теперь он понял, что проход из подземелья открылся после падения вырванного с корнем дерева. Там, где клен держался корнями за землю, теперь зияла темная рана. Куст орешника, прежде
Моргнув, он оглядел широкую крону дуба, и ему показалось, что на одной из нижних веток мелькнула рыжеватая тень. Однако старик Пфиффер неподвижно сидел в траве и, похоже, не собирался искать своего кота.
Наконец, зашевелился Биттерлинг. Усевшись, он недоверчиво, с некоторым подозрением огляделся.
– Разве думали мы всего час назад, что снова увидим белый свет? – хрипло обратился он к своим спутникам. – Неужели эта кошмарная ночь закончилась? Волков, во всяком случае, не видать. А завтра все случившееся будет казаться пустым сном…
– Где же вы побывали, дружище? – вмешался Гизил Моттифорд. – Полагаю, что имею право знать, кто или что загнало вас под землю, ибо волей случая вытащил вас оттуда, как морковку из грядки. И при чем здесь волки? Вы, друзья мои, поганок наелись, что ли? Если не считать Тоби, рыжего кота и пони на правом берегу, сегодня утром я не встретил у реки ни единого четвероногого, не говоря уж о волках. Скажите-ка мне, кто-нибудь из вас серьезно ранен или не может идти? Если нет, то предлагаю дойти до Краппа. Там вы отдохнете, а потом расскажете свою историю. Конечно, после плотного завтрака и бодрящей ванны – без этого никак не обойтись. Что скажешь, старина? – повернулся он к Одилию. – Вид у тебя неважный. Давай-ка я схожу за подмогой, а ты подождешь тут на солнышке, пока за тобой не придут? А тебя, моя бедная Гортензия, мне хочется взять на руки и отнести в деревню, как в те времена, когда ты еще заплетала косички.
Гортензия неспешно поднялась, со всем достоинством, на какое была способна.
– Дорогой Гизил, позвольте сердечно поблагодарить вас за энергичную помощь, без которой мы, без сомнения, так и блуждали бы во тьме, – обратилась она к Моттифорду. – Но я пока в состоянии передвигать ноги и с радостью прогуляюсь до вашего дома. Идти здесь недалеко, по лугам и через парк, – мы отдохнули, дышим свежим воздухом, а значит, жизнь продолжается.
Гортензия улыбнулась, и Гизил Моттифорд улыбнулся в ответ.
– А вот об Одилие нам стоит позаботиться, – продолжила она, с тревогой глядя на Пфиффера.
Старик сидел молча, закрыв глаза и прислонившись к стволу серебристого клена. Он даже не шелохнулся и не попытался ответить на вопрос Гизила или слова Гортензии. Склонившись к нему, Карлман робко коснулся его плеча.
– Спит! – удивленно сообщил он. – Похоже, так устал, что заснул на месте, едва мы оказались в безопасности и с правильной стороны корней.
– И с правильной стороны живой изгороди, верно, мой мальчик? – неожиданно произнес старик Пфиффер, и Карл-ман вздрогнул.
Одилий открыл свои удивительные глаза, и солнечные лучи зажгли в них зеленый блеск, изгнав усталость. Карлман в который раз подумал, что у старика совершенно кошачьи радужки.
– Всего лишь минутка отдыха после долгого и страшного пути, что вполне мог стать для меня последним, – пояснил Одилий и обратился к Гизилу: – Что ты сказал, лучший из Моттифордов, сразу после того, как обнаружил нас? Мы тогда еще были под землей. Что-то связанное с деревьями и зеленью, верно? Мне бы хотелось услышать подробности, прежде чем решать, как действовать дальше.
С каждым словом его голос звучал все уверенней – старик Пфиффер снова превращался в командира
Это изменение не ускользнуло от внимания Гизила Моттифорда. Он удивленно поднял брови.
– Елки-поганки, Одилий! У тебя и вправду особые способности к восстановлению! Твои познания в целительстве, как говорят, помогли очень многим, тебя даже приглашали к немощным в Крапп. Но что за чудодейственную траву ты проглотил, чтобы излечиться от сильнейшей усталости так же легко, как сбрасывают куртку в разгар лета? Расскажи, мне тоже не помешает этому научиться, а то у нас тут деревья вырывает с корнем в безветренную погоду, а сонные жители видят в небе и в своих садах жутких чудовищ.
Старик Пфиффер бросил на него острый взгляд.
– Что случилось в Зеленом Логе? Рассказывай, Гизил, ради святых трюфелей! – Тон, которым было произнесено это повеление, требовал немедленного ответа.
Гизил Моттифорд нахмурился. Он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Но что-то в выражении лица Одилия подсказало ему, что сейчас не время настаивать на вежливости.
– Сегодня рано утром из Зеленого Лога приехал Томс. Он обычно ездит на своем пони за ореховым пирогом для Дорабеллы, который правильно умеет печь только толстый Рехерлинг. К завтраку пирог нужно подавать теплым, и потому Томс уехал еще на рассвете. Вернулся он в страшном волнении и без пирога. Пекарь не растопил печь, потому что он, как и прочие жители, полночи провел на деревенской площади под старой липой. Там царило большое оживление. Все собрались прямо в ночных колпаках, чтобы взглянуть на треснувшее посередине дерево. – Гизил расстроенно помолчал. – Гибель липы всех потрясла. Говорят, могучий ствол раскололо до самого корня, словно в него ударила молния. Но никто не помнит грозы. Правда, некоторые рассказывали о странных облаках, которые плыли по небу, будто живые.
Моттифорд прервал свою речь и раздраженно затянулся погасшей трубкой.
– Будто живые? – переспросил старик Пфиффер.
С каждым словом Гизила он беспокоился все сильнее, да и остальные прислушивались с тревогой. Выходит, не только они столкнулись этой ночью с необъяснимым.
– Что это были за существа? – снова поинтересовался Одилий. – Сообщил ли Томс какие-нибудь подробности?
– Еловые подробности, – фыркнул Гизил, засовывая холодную трубку в нагрудный карман куртки. – Нам действительно пора идти. Все, как я погляжу, вполне отдохнули, а оживленную беседу можно вести и прогуливаясь по лугам.
Гортензия заподозрила, что Гизил, любивший слушать интересные истории, вдруг стал таким неразговорчивым из-за презрения к страшилкам и глупым сказкам.
– В небе видели волков? Верно? – От Пфиффера было не так просто отделаться.
– Ха, – снова фыркнул Гизил, скрестив руки перед грудью.
– Это были волки, – с неповторимым упорством заявил Одилий.
– Елки-поганки, да, волки! – раскрасневшись, вскричал Гизил. Тоби вскочил и зарычал, поддерживая хозяина. – Кто-то ляпнул, что видел в небе волков, целую стаю на охоте. Что за беда! Неужели вчера в Зеленом Логе так веселились, что пили до ночи, а потом собрались под липой в ночных колпаках?! Я встал на рассвете, но не видал даже тумана и тем более облаков причудливой формы. Не понимаю, что на вас нашло! Некоторые странности я заметил, признаю: здоровые деревья просто так не вырвать с корнем, верно? – Он угрюмо указал на лежащий на земле серебристый клен, посаженный еще его дедом. – А как вас занесло под землю? Вернее, что вы там делали? Кстати, дорогая Гортензия, до меня дошли слухи, что в твоем саду тоже без неприятностей не обошлось! Пожалуй, в сложившихся обстоятельствах не стоит от вас ничего скрывать… Томс рассказал нам, что Хульда Халлимаш, которую с полным основанием можно назвать трусливым опенком, а также твоя матушка, юный Карлман, ужасно напугались из-за большой дыры в розовой беседке, из которой к ним тянулась какая-то тварь. Неужели уже настало время Праздника Масок или зимнего солнцестояния? До сих пор я считал Зеленый Лог тихой сонной деревушкой. О, как я ошибался!