Сундук старого принца
Шрифт:
— Да, если бы не колокол, пришлось бы мне ночевать в болоте или на каком-нибудь муравейнике.
Из долины полз туман, и деревья казались погруженными на дно облачной реки. Юноша снова взглянул на замок. Память, подобно водовороту, увлекла его из этой ночи к тем дням, когда он был еще ребенком… После страшного пожара, уничтожившего добрую половину города, среди дымящихся развалин люди нашли маленького мальчика. Он сидел на обгоревшем крыльце и старательно разглядывал старинную книгу в тисненом кожаном переплете. Бездетная семья горожан взяла его на воспитание. Ребенку подарили множество красивых игрушек, но он больше всего любил свою книгу, с которой никогда не расставался. Приемные родители немало дивились этой привязанности, тем более что книга была написана на совершенно непонятном языке и буквы напоминали замысловатые узоры восточных ковров. Правда, ее украшали чудесные картинки. Одна из них изображала спящего
— Я жду тебя… Торопись!
Милэн подрастал, мир вокруг него становился все больше. И все реже протягивал он руку, чтобы перелистать свое единственное наследство. Но иногда мальчику казалось, что он понимает язык книги. Как-то он даже записал небольшой отрывок на листке бумаги, но затем потерял его…
Ах, время, время! Оно вело его дальше, в гущу жизни, где сны и предчувствия теряют свое значение, забытые среди веселого шума быстро меняющихся впечатлений… Небо одарило Милэна прекрасным голосом, и, когда пришла пора проститься с детством, он выбрал путь странствующего менестреля.
Закинув за спину лютню и котомку с пожитками, Милэн отправился бродить по чужим краям, радуя людей своими песнями и ища приключений. Он шел куда глаза глядят, и наконец дорога привела его в темный сырой лес. Наступила ночь, и Милэн заблудился. Вдруг до него донеслись печальные удары колокола, и он поспешил на звуки в надежде встретить какую-нибудь бедную обитель с приветливыми монахами. И будто вернулось к нему детство, раскрыв страницу из его книги. В лунном сиянии предстал перед ним замок, и он боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть загадочное видение. Колокол молчал, и ничто не нарушало тишины. Затаив дыхание, юноша двинулся мимо неподвижного сторожа в замок.
Внутри ярко горели факелы и канделябры, освещая пышно убранные залы, но ни единого звука не доносилось до Милэна, и замок казался совершенно пустым. Со страхом смотрел путник на бесчисленные зеркала, повторяющие каждое его движение, затем переводил взгляд на узкие картины в золотых рамах, откуда гордые дамы посылали улыбки надменным кавалерам в горностаевых мантиях. Их сменяли настенные гобелены, где мчались всадники и сражались воины. У мраморных колонн сверкали пустые рыцарские доспехи, охраняя молчание, властвующее в замке. Чувство непонятного ожидания охватило юношу, и он прижался к стене не в силах продолжать путь. Легкий ветер пронесся по залам, колебля пламя свечей. Из дальних дверей скользнула тень женщины с беспомощно протянутыми руками. За ней появилась странная танцующая пара: прелестная девушка с закрытыми глазами кружилась в объятиях высокого кавалера, закутанного в бархатный плащ, Он не отбрасывал тени, лицо его было призрачно-бледным и как будто светилось изнутри. Вот скрылись они в следующей зале, и только жалобный стон отразился под сводами резных потолков. Милэн очнулся от оцепенения и бросился к выходу. У ворот под аркой он заметил тускло блестевший колокол и, сам не понимая, что делает, рванул за веревку. Густой протяжный звон покачнул темные башни, и лес отозвался печальным эхом. Как гигантская летучая мышь, мелькнул перед юношей всадник в бархатном плаще и растворился в сумраке. Спящий рыцарь не пробуждался, и Милэн, оставив колокол, поспешил прочь.
К утру дорога привела его в шумный приморский город. Уютная круглая бухта казалась зеркалом в зеленой раме обрывистых берегов, и в ней отражались стройные соборы с длинными шпилями, забавные, как будто игрушечные, домики с рдеющей черепицей крыш, причудливые башни королевского дворца, украшенного флагами. Синеватая дымка висела над городом, словно ветер только что задул черные свечи кипарисов, растущих на склонах холмов.
Юноша остановился в небольшой таверне рядом с главной площадью. Толстый хозяин вытащил изо рта трубку, и из него, как из переполненного бочонка, хлынули все сведения о городе, жителях, обычаях двора, характере собак, вкусах соседей. К полудню он похудел и умолк, а Милэн почувствовал себя почти старожилом. Из рассказов он узнал, что король этой страны был очень несчастлив. Жена его умерла через год после свадьбы, оставив ему дочь, которую все считали околдованной. Девочка не могла спать с момента рождения. Стоило ей закрыть глаза, как в нее вселялся злой дух и она начинала страшно кричать. Король призывал многих лекарей и мудрецов, но долго никто мог исцелить его дочь. Наконец явился какой-то смуглый чужестранец и дал королю волшебный колокол, который должен был отгонять сон от принцессы. Король хотел
Милэн с жадностью выслушал эту историю, которая пролила свет на его ночное приключение. Сидя за столом, он вновь и вновь припоминал все, что с ним случилось. Между тем на площади послышался шум. В дверях таверны появился раскрасневшийся горожанин.
— Сторож проспал! — крикнул он, — Его ведут на казнь.
Хозяин встрепенулся и кивнул Милэну:
— Видите, опять место свободно…
Юноша встал и направился к выходу. Он спешил к королевскому дворцу, не думая о смерти. Сердце его было полно жалости и любви к несчастной принцессе.
— На этот раз нам не пришлось долго ждать, — сказал, усмехаясь, старый советник.
Он отвел Милэна во дворец, где сам король посвятил его в рыцари, трижды коснувшись мечом его груди. Затем ему дали доспехи казненного.
— Солнце клонится к закату, Пусть удача сопутствует тебе, — промолвил король, опуская глаза.
Черный конь, украшенный золотой сбруей, высекая искры, понес Милэна из города, и жители испуганно смотрели ему вслед…
И вот потекли ночи стражи. Днем, когда приезжали придворные, Милэн отсыпался. Иногда ехал в город и бродил по узким улочкам, разглядывая дома, прислушиваясь к беспечному веселью толпы. Но с наступлением темноты юноша опять стоял у ворот, мерно ударяя в колокол… С каждым разом все труднее становилось ему справляться со сном. Незримо подползал он вместе с туманом, погружая весь замок в свои смертельные объятия. Изо всех сил дергал Милэн веревку колокола, но не слышал звона. Только мысли о принцессе оставляли глаза рыцаря открытыми. Однажды, роясь в своих скудных пожитках, Милэн нашел старый, пожелтевший лист бумаги. Развернув его, он с изумлением обнаружил, что это был отрывок книги, переведенный им в детстве. С момента, когда юноша увидел замок и спящего рыцаря, заглянуть в свою книгу являлось самым большим его желанием. Но он оставил ее далеко на родине, и теперь, схватив листок, Милэн искал в нем ответа.
— Вот что спасет меня! — радостно воскликнул юноша.
Когда-то он не придавал никакого значения записанному отрывку. Сейчас же с тайной надеждой перечитывал он древний рецепт приготовления чая: «Надлежит готовить напиток в ночь полнолуния на углях соснового дерева. Для этого взять чайник китайского фарфора и, наполнив родниковой водой, ждать, пока луна не утопит свой луч на дне его. Тогда бросить в сосуд горсть драгоценных листьев и нагреть его, пока белизна фарфора не станет желтее шафрана. При этом стоять, обратившись лицом к западу, и, держа в руках янтарные четки, взывать к имени Тао-Лайя. Когда фарфор растворится в лунном свете, бросить янтарь на угли. Ноздрей твоих коснется запах жасмина, а в ушах прозвучит тонкий голос бронзовой птички. Но ты закрой глаза и жди, пока запах расцветающего жасмина трижды не сменится ароматом умирающего гиацинта. Тогда услышишь тихий звон фарфорового колокольчика… Знай, что напиток готов…»
На следующий день Милэн приобрел в городе все, о чем говорилось в рецепте, и с нетерпением стал ожидать полнолуния. Теперь часы, проведенные на страже, не казались ему такими утомительными. Ожидание скрашивало их. Наконец пришла ночь, и Милэн стал колдовать над напитком. От нежного благоухания цветов закружилась его голова, а сердце как будто откликнулось на пение бронзовой птички. Свежий ветерок разогнал пелену тумана, ползущего к замку. Юноша собирался уже отведать чаю, как вдруг услышал чьи-то шаги. Хотя ворота замка были заперты и ключ висел на поясе рыцаря, страх коснулся его души. Схватив меч, он подошел к воротам. За тяжелой зубчатой решеткой стоял странник с посохом в руке. Увидев Милэна, он рассмеялся:
— Ты идешь сражаться со мной, рыцарь? Не лучше ли угостить меня чаем, и я немедленно признаю себя побежденным.
Лицо ночного гостя показалось юноше знакомым, но он не мог вспомнить, где видел его. Однако, отбросив недоверие, он отпер ворота.
— Я думаю, храбрый Милэн разрешит своему старинному приятелю обнять себя, произнес странник, входя в замок. Его черные глаза сияли весельем.
Они сели у затухающего костра, в который Милэн подбросил веток. Огонь затрещал, осветив смуглое лицо пришельца.