Сундук старого принца
Шрифт:
Да, он встретил ее снова и снова. Она находила его, даже если он плыл на других кораблях и в иных широтах. Когда он оказывался на вахте, Русалка пела ему, и шторм обходил стороной его судно. Несколько раз они встречались и на острове, и зачарованный штурман забывал о сокровищах, валявшихся у него под ногами. Зато Русалка пробудила в нем музыкальное дарование. Иоганнес приобрел скрипку, и вскоре песни Русалки, повторенные морским музыкантом, могли подчинять себе стихии. Штурман с удивлением видел, как усмиряются волны, внимая его игре, а при иной теме он мог вызвать ветер. Впрочем, самым большим талантом штурмана было его воображение. Не раз оно подводило его, когда он принимал выдумку за правду, но куда чаще оно выручало Иоганнеса. Так, в отчаянные дни скитаний, когда на корабле кончались запасы воды и провизии, среди голодающей команды, готовой к людоедству, он один сохранял присутствие духа. И выдержке его способствовала сила его воображения. В любой момент он мог представить себе самые изысканные яства и самую прохладную
Как-то на шумном базаре в Бомбее Иоганнес встретил старого дервиша. Скорчившись в углу караван-сарая, бедняга умирал. Никто не подходил к нему, чтобы дать глоток воды. Старик был без гроша, а во-вторых — покрыт струпьями. Страх заразы отпугивал от него, и хозяева хотели выбросить его на улицу. Иоганнес пожалел дервиша и облегчил его последние часы заботой и уходом. Перед смертью старик поблагодарил моряка: «Ты похож на меня, только скитаешься по морям. Мне нетрудно прочесть твою нужду, поскольку я сам испытал ее. Одиночество томит тебя среди твоего богатства. Покидая этот мир, я подарю тебе зеркало Сулеймана бен-Дауда. Отныне ты никогда не будешь одинок. Твое воображение поможет тебе извлечь любого друга из волшебной глубины этого стекла. Однако берегись потерять в нем самого себя!» С этими словами дервиш протянул Иоганнесу старинное зеркало в серебряной раме и испустил дух. Бережно принял моряк бесценный дар святого нищего и никогда не расставался с ним. Вскоре зеркало стало являть свою силу. Судьба Иоганнеса была переменчива, и удача не так уж часто стучалась в двери. Как-то он увлекся игрой и попал на крючок к шулерам. Они обобрали его до нитки, и он еще остался должен крупную сумму. Пригрозив кровавой расправой в случае неуплаты, пираты заперли его в трюме пустого старого корабля и поставили охранять его двух здоровых негров. Через час в дверь постучали. Сторожа, решив, что Иоганнес придумал, где достать деньги, отперли. К их изумлению, они увидели незнакомого араба в восточном халате с чалмой на голове. Воздев руки к небесам, мусульманин благословил их, спустился по трапу на землю и скрылся. Негры заглянули в трюм, чтобы проверить пленника, но он, естественно, исчез. Этот случай, позволивший поменяться местами с образом, возникшим в зеркале, заставил Иоганнеса задуматься над своей дальнейшей судьбой. Капитанское место не давало ему достаточно средств, так как он плавал на чужих кораблях. Своего у него не было, да и имей он его, все равно Иоганнесу чужда была торговля. Следовало искать иных путей, чтобы вести безбедную жизнь. Тут он вспомнил сокровища на острове Русалки. Как странно, зеркало помогало ему и в то же время отнимало самое ценное. Иоганнес давно уже не был в плаванье и, конечно, не встречался с Русалкой. Однако возможность видеть ее в волшебном стекле заменяла реальные встречи и утишала тоску. Теперь же он думал еще и о жемчуге Русалки. Как бы он пригодился в его бедности. В довершение всех неприятностей Иоганнес заболел. Лихорадка и дикие головные боли мучили его днем, а ночью виделись кошмары. Он не мог повелевать своими снами, и вот однажды в зеркале появился его двойник Он взялся ухаживать за больным, но попутно внушал ему свои взгляды. Пожалуй, именно от него шли мысли о возможности использовать сокровища Русалки для своих целей. Иоганнес видел в этом предательство своей любви и стыдился. Но он был слаб, а двойник силен и здоров. Долгие ночи он был хозяином Иоганнеса.
— Отдай мне те жемчужины, что ты взял на острове, я попробую исцелить тебя! — предлагал он больному. И однажды получил согласие.
— В эту ночь мы вместе войдем в зеркало, и твои боли утихнут! — объявил хозяин.
Иоганнес повиновался. Да, все случилось так, как обещал двойник. Однако вместе с болезнью моряк потерял и свои чувства, а затем самого себя. Теперь он вернулся к жизни, но перестал принадлежать себе. Двойник стал его хозяином и искажал его душу. То, что раньше восхищало Иоганнеса, стало вызывать у него отвращение или равнодушие, То же, что казалось безобразным, — находило отклик и оправдание. Эта раздвоенность убивала моряка, и вскоре он отправился в плаванье, из которого возвращаются лишь в иной жизни.
Двойник же его прибыл на остров, Мало сокровищ показалось ему, когда он загрузил их на свой корабль, и он решил завладеть Русалкой.
И вот прошли не годы, а столетия, когда наконец доктор Лондрус пришел в таверну и вспомнил все, что когда-то случилось с Иоганнесом Бердтом. Теперь ему предстояло отвезти Русалку на ее остров и вернуть ее морю. Так и произошло… Старинное судно с просоленными парусами вышло однажды ночью из Любека, покинув кладбище кораблей. Долог был путь к острову, но ветры донесли до цели странных пловцов. Там на крошечном островке, впервые взяв в руки скрипку, доктор Лондрус заиграл те мелодии, что наполняли песни Русалки. Душа ее унеслась в морские просторы вместе с последними звуками, и тут же лопнуло волшебное зеркало дервиша. Исчез навсегда двойник Иоганнеса по прозвищу Хозяин. Что же касается доктора, то он принял эту встречу с прошлым как залог свидания с Русалкой в будущем.
Часы дона Бальтазара
Высоко в горах стоял старый, полуразрушенный замок. Давно заросла травой и кустарником вьющаяся по склонам дорога к тяжелым дубовым воротам, и лишь крутая каменистая тропинка еще петляла меж скал, помогая пастухам в поисках новых пастбищ.
Однажды на гору взобрался любопытный идальго по имени дон Бальтазар. Была весна, стены замка сплошь оплетали расцветшие дикие розы, и снизу казалось, что на вершине расположился чудесный розовый сад. Ветерок, веющий в долину, был наполнен благоухающим ароматом цветов. Среди опаленных солнцем гор этот незатухающий костер на фоне голубого неба напоминал пылающее жерло вулкана, а облако над ним — клубы дыма. Эта причудливая картина разбудила в путнике желание разглядеть ее поближе.
Первое, что поразило дона Бальтазара, это удивительная тишина. Внизу, до самого горизонта, тянулись цепи скалистых гор, то покрытых лесом, то обнаженных, неровные поля в долинах, извивающиеся русла рек. Небо и земля словно сошлись среди этих каменных руин и замерли в немом объятии.
Путник долго бродил по пустым залам замка, любовался резными капителями колонн, и только эхо шагов сопровождало его.
В центре замка располагался заросший двор с пересохшим фонтаном, увенчанным мраморной фигурой прелестной женщины с опущенной головой. Дон Бальтазар застыл в восторге. Ему так хотелось увидеть глаза женщины, но что- то пугало и останавливало его.
Солнце незаметно коснулось горизонта. Внезапно раздался глубокий чистый звук башенного колокола. Вода всхлипнула в фонтане и тонкой струйкой метнулась вверх. Фигура женщины вздохнула и распрямилась.
— О боже, уже закат, я опять всюду опоздала. И все эти несносные часы, которые живут, как люди, только для себя. То им никак не догнать времени, то они летят, опережая его. И вот теперь куда-то делись. Что же — я буду искать их или ждать, когда они соблаговолят вернуться?
Она собралась идти, но вдруг увидела путника:
— Кто вы, синьор, и что здесь делаете?
Странно, она обращалась к нему, но смотрела в сторону, словно пряча от него свой взгляд.
— Я дон Бальтазар, — ответил он. — И когда я увидел вашу красоту, мне кажется, я понял, что искал вас!
Бледная улыбка скользнула по ее лицу.
— Насколько я помню, наша встреча должна произойти много позднее. Вы явились слишком рано. Ваше время еще не наступило.
— Вы меня знаете? — изумился идальго. — Но я, простите, не могу вспомнить вас. Вот если бы вы поглядели мне в глаза, возможно, я узнал бы вас…
— Да, разумеется, синьор, вы тотчас бы прозрели, но это стоило бы вам жизни. Я — Смерть!
Дон Бальтазар вздрогнул:
— Вы Смерть? Такая молодая и прекрасная?
— Я прихожу к каждому в том образе, который живет в его душе. Не скрою, мне лестно ваше поэтическое представление обо мне. Пока же — прощайте, надеюсь, что время нашей разлуки продлится для вас подольше, а встреча будет столь же приятной.
Она поднялась в воздух и растворилась в нем. Путник невольно шагнул за ней. Что-то звякнуло у него под ногами, он наклонился и поднял замысловатые серебряные часы. Стук их вторил биению его сердца. Он откинул заднюю крышку — в зеркальной зеленоватой поверхности истаивала женская фигура в длинном струящемся плаще. Обернувшись, она махнула ему рукой: