Супербомба
Шрифт:
– Не хочет говорить, – сообщил Медвежий Заяц вполне равнодушно, будто такое нежелание беседы его совершенно не касалось. – Бить будем или сразу повесим?
– За какую ногу? – спросил капитан Словакин.
– Подумать надо, – лейтенант затылок почесал.
– Потолок низкий, а у него лапы вон какие длинные, – показал старший прапорщик Топорков, самый низкорослый в нашей команде. – В пол упрется и будет так стоять.
Пленник вроде бы не слушал обычный спецназовский треп. По крайней мере, никак не показывал своего отношения к разговору.
– Не суетитесь, – сказал я устало и зевнул. – Сейчас следственная бригада приедет, сделают ему укол скополамина [18] ,
Пленник коротко стрельнул взглядом в сторону двери. И снова вошел в полуспящее спокойствие. Но на упоминание скополамина среагировал, это я заметил. А далеко не каждый человек знает, что такое скополамин. Если знает, скорее всего это не простой грабитель. Да и у простого грабителя едва ли будет такой приметный пистолет. А если он не простой грабитель, то это меняет дело в корне, и оно напрямую переходит из ведения дежурного по танковому институту в наше ведение и ведение ФСБ.
18
Скополамин – психотропное средство, возбуждающее определенные центры мозга, вызывает неудержимую болтливость, так называемая «сыворотка правды», иначе – «развязыватель языков».
Это уже радовало и оправдывало наше присутствие в городе.
Дежурный по танковому институту опять постеснялся прийти в одиночестве и взял в провожатые начальника караула. Хмурый старший лейтенант теперь выглядел более энергичным, чем прежде. Он подозревал, должно быть, что с него спросят, если посторонний проник мимо постов на территорию института. Но здесь я готов был поддержать старшего лейтенанта, поскольку штатное расписание караульной службы расписывал не он, и при любом раскладе проникнуть на охраняемую территорию подготовленному человеку возможно. Да и нет здесь, наверное, таких государственных тайн, которые следует охранять более строго. Даже я мельком видел местную старенькую технику, которая интересовать иностранные разведки не может. Более современные машины можно встретить только в войсках или, что вернее, на заводах и испытательных полигонах, а никак не в институте, где привычно готовят специалистов для вчерашнего дня. Став офицерами, курсанты переучиваются уже в войсках.
В дверь пришедшие постучали и вошли, не дождавшись разрешения, поскольку дверь была приоткрыта из-за жаркой ночной погоды. И сразу прошли к человеку в черной униформе. Почти не присматривались.
– Этот? – спросил майор то, что спрашивать и не надо было, поскольку больше никого в помещении в наручниках не было.
– Этот, – все же ответил я.
– Объясни-ка мне, как ты сюда пробрался, – с легкой угрозой в голосе спросил у пленника начальник караула.
Пленник ни спрашивающего не видел, ни вопроса не слышал. Он вообще на блаженного походил и даже взгляд имел соответствующий – спокойный и всепрощающий.
– Молчун? – спросил старший лейтенант у меня.
– Задумчивый, – охарактеризовал я нашего ночного гостя.
– К нашему институту он отношения не имеет, – категорично сказал дежурный майор.
– Я рад за ваш институт, – согласился я.
Сцена походила на классику дежавю. Те же действующие лица, за исключением одного нового, та же обстановка. И точно так же, не дожидаясь указующей просьбы, деликатно ушли дежурный с начальником караула.
– Наручники с него снимите, – сразу распорядился подполковник Ставров и кивнул одному из своих офицеров. Тот кивок понял как приказ к началу работы, устроился почти с удобствами на соседней кровати и раскрыл «дипломат». Следующую кровать облюбовал еще один офицер, выровнял одеяла, открыл ноутбук и сразу начал присоединять его к мобильному телефону. Похоже, собрался через GPRS в Интернет.
Я тоже кивнул старшему лейтенанту Каширину и взглядом определил задачу капитану Словакину, лучшему спецу по «рукопашке» в нашей группе. Старший лейтенант снял наручники, а капитан занял позицию сбоку, чтобы пресечь любые незапланированные действия пленника. И тут же я убедился, что Словакина выставил в подстраховку не напрасно. Более того, подполковник Ставров тоже оказался предусмотрительным и сам выставил подстраховку.
Пленник потер освобожденные запястья, разгоняя в руках кровь, и тут же совершил рывок в сторону двери. И одновременно получил два удара. От нашего капитана ногой в живот и от подстраховки следственной группы локтем прямо в рассеченную скулу. Теперь уже никто не предложил пленнику сесть на кровать. Его просто придавили к полу, офицер-эксперт вытащил из «дипломата» рулон пленки, и на эту размотанную пленку просто силой наложили ладони сопротивляющегося пленника. Пленника так же держали придавленным к полу, пока эксперт пропускал пленку через термостат, откуда она выходила с явственно начертанными линиями дактилоскопической карты. Полная съемка. Дальше пленка перешла в руки офицера за ноутбуком. Слайд-сканер прошелся по изображению, и уже через минуту дактилоскопист смог сказать категорично:
– Это он.
– Ну что, господин Кальпиньш, будем беседовать. Теперь, когда мы знаем, кто вы, думаю, мы найдем общий язык.
– Эдвардас Кальпиньш? – переспросил я с удивлением.
– Он самый. И днем здесь тоже он был. Его мизинчик оставил размазанный отпечаток, – с удовольствием объяснил подполковник и хищно, но добро, по-кошачьи, улыбнулся.
– Все мы когда-то постареем, – таким утверждением я словно бы прощения за ситуацию попросил и за свой удар тоже.
Удивиться было чему. Не думал я, что когда-нибудь придется встретиться с человеком, на операциях которого нас обучали, что придется встретиться при таких вот обстоятельствах.
Эдвардас Кальпиньш, отставной подполковник спецназа ГРУ, некогда бывший самым молодым подполковником Советской армии. Кажется, он начал носить по две большие звездочки на каждом погоне в возрасте тридцати с небольшим лет. Тогда в этом возрасте максимум до капитана дорастали. По крайней мере, нам так говорили. Был командиром отдельной мобильной офицерской группы. В двадцать пять лет стал Героем Советского Союза. Воевал в каждой «горячей точке» планеты. Мудрый и хитрый, расчетливый и точный, дерзкий и бесстрашный. Проводил со своей группой операции, вошедшие в учебники для офицеров спецназа. С распадом Советского Союза вышел в отставку и уехал в Ригу. Больше о нем ничего известно не было.
– Ну так что, товарищ подполковник, будем говорить? – спросил подполковник Ставров.
– У нас принято обращение «господин», – поправил Кальпиньш с легким прибалтийским акцентом. – И не подполковник, а полковник. Полковник латвийского Генштаба. В отставке.
– Не совсем точно, господин полковник, – теперь уже поправил оппонента подполковник. – В настоящее время вы являетесь полковником центра планирования разведывательного управления латвийского Генштаба. Что касается вашей отставки, то у нас таких сведений нет.
– Добудете, – вяло пошевелил головой, разминая шею, пленник. – Это несложно. Ваши хакеры читают все данные управления личного состава нашего Министерства обороны. Мы многократно регистрировали их проникновение и не знали, как от них охраниться. Не помогли даже лучшие спецы союзников, которых мы многократно привлекали.
– Возможно, – Ставров и с этим согласился. – Наши хакеры умеют работать. Что-то они про вас находили, я полагаю. Были даже слухи, что вы переходите служить в разведуправление НАТО. Это тоже должно быть отражено в документах управления личного состава.