Супербомба
Шрифт:
– Благополучно. Всех основных фигурантов собрали. Слегка помяли некоторым бока, но втолковали им достаточно серьезно, что Мамона ушел, да здравствует Мамона, но нового Мамоны в городе не будет. А если кто попытается рыпнуться, против них одновременно и менты поднимутся, и уголовный мир. Серьезный уголовный мир, который рэкет вести научился качественно. Против такого двойного давления только спецназ ГРУ может устоять. Во всей стране. Как ты стоишь, – и после паузы добавил: – Садись, кстати...
Я сел за стол, но строго, даже руки на столешницу не положил.
– Давай обсудим твое сегодняшнее положение. Я понимаю, что тебе, старлей, надо выпутываться, и верю, что ты выпутаешься. Не в
Он признал родство, и это радовало. Значит, мои усилия в мелком подхалимаже увенчались успехом, и я могу рассчитывать на большее.
– Я готов, товарищ подполковник, и в тылу врага.
– Вот и отлично. Я привез тебе одного человека из парней Мамоны. Сам он не из крутых. Только юрист, специалист по экономическим делам. Но Мамона ему доверял, и он был в курсе всего. Сам Мамона в последнее время рейдерством занялся. И этот юристишка ему материалы готовил. Но он не только в отношении рейдерства в курсе. Генрих Юзефович Иванов, хитрый жук. Рядышком с Мамоной шесть лет работал, значит, в курсе других дел должен быть. Но тут есть одно большое «но». Это не наш человек и быть нашим не желает. Этот парень вообще не желает при мне разговаривать. Будете беседовать с ним наедине. Я в машине подожду. Потом с тобой побеседуем дополнительно. Но есть к тебе еще просьба. Даже две.
Он выдержал впечатляющую паузу.
– Слушаю, товарищ подполковник, – неназойливо поторопил я, понимая, что Владимир Викторович именно такого вопроса ждет.
– Первое. Олега Юрьевича интересуют взаимоотношения Мамоны и капитана Севастьянова из уголовного розыска. Открыто об этом, понятно, спрашивать нельзя. Только наводящими вопросами.
– Вы думаете... – начал было я.
– Пока мы ничего не думаем, но у нас есть основания думать, что в этом вопросе не все так просто. Нас интересуют их взаимоотношения. Это только, повторяю, пока.
– Я постараюсь узнать. У меня у самого есть подозрения, что меня пытались подставить именно менты, – я продолжал играть в ту самую игру, которую начал в первую нашу встречу. Может быть, и Изот в эту игру включился только потому, что я дал направление его мысли, а какие-то собственные маленькие подозрения мысль развили.
– Второе. Олега Юрьевича интересуют отношения Мамоны с одним из парней местной чеченской мафии. Некий Алиахмет Садоев. Вот эта информация очень важна для тебя лично. Потому что и Олег Юрьевич, и я тоже склоняемся к мысли, что Садоев имеет какое-то отношение к смерти Мамоны.
Я, естественно, вида не подал, что мне эта фамилия нечто говорит.
– Алиахмет Садоев, – повторил я, словно постарался запомнить.
– А теперь я приведу тебе юриста. Представлю и уйду. Работай, старлей. Потом я отвезу его и вернусь к тебе для уточнения деталей.
– Понял, товарищ подполковник.
ГЛАВА 2
1. КАПИТАН МИЛИЦИИ АНАТОЛИЙ СЕВАСТЬЯНОВ, ГОРОДСКОЙ УГОЛОВНЫЙ РОЗЫСК
Для меня сейчас важно было, чтобы ни капитан Вахромеев, ни лейтенант Щербаков, хотя они и кажутся внешне надежными парнями, все же лишнего где-то не сболтнули. Даже просто так, мимоходом, без умысла. Появление в деле имени Олега Юрьевича
После допроса старшего прапорщика Лисина, принесшего нам такие интересные результаты, я все же решил домой съездить и отоспаться, потому что сонное состояние всего организма вызывает такое же сонное движение мыслей, а мне следовало бы мыслить не просто быстро, но и нестандартно, ибо при стандартном мышлении мне трудно будет добиться того результата, что устроил бы меня во всех аспектах, в служебных и личных. Убрав в сейф пистолет, я подумал и положил под пистолет и банковскую пластиковую карточку. Зачем ее с собой таскать. Конечно, карточка сейчас значения не имеет, потому что я не знаю pin-код, с помощью которого можно снять с карточки деньги. Тем не менее, потеряв pin-код, я еще не потерял надежду его найти, а вот потеряв саму карточку, открытую на чужое имя, я уже потеряю все бесповоротно.
На этом рабочий день мой закончился.
– Запиши там, – на выходе предупредил я дежурного по управлению, полусонного капитана Устьянцева, – во сколько я с работы удалился. Соответственно, постараюсь завтра на столько же опоздать.
– Вали отсюда, – посоветовал мне Валентин на дорогу. – А то от тебя одно беспокойство.
– Сильно спать мешаю? – спросил я не без удовольствия.
– Нет, серьезно, много раз уже замечал, как я дежурю, у тебя повышенная активность пробуждается. И у всех твоих проходящих по делам тоже.
– Ты везунчик.
– Вали, вали.
– Я «повалил».
Я «повалил», но уже ехал не спеша, не как два часа назад, когда на допрос торопился. И даже на пустынных ночных перекрестках спокойно останавливался на красный свет светофора. У меня платная стоянка через дорогу, и место там есть постоянное, с помесячной оплатой. Поставив туда машину, я перешел дорогу, пересек двор и своим ключом открыл подъездную дверь. Света на первом этаже привычно не было. У нас там никогда света не бывает, и даже днем, когда в подъезд входишь и дверь за собой закрываешь, в темноту попадаешь, потому что до ближайших окон целый этаж, да и то эти окна узкие, заляпанные побелкой и свет почти не пропускают.
Темноту, как всякий человек, работающий с криминальной средой, но не в криминальной среде, я не люблю. А в этот раз она в первый момент спасла меня. Я почувствовал какое-то движение впереди слишком поздно, хотя и почувствовал, но посторониться не успел. Из-за темноты тот, кто нападал на меня, промахнулся, только чуть задел ухо. Однако боль в ухе сразу дала понять, что били меня не голой рукой. Но я не зря двенадцать лет, с девяти лет начиная, занимался дзюдо. Не успев ничего подумать, я уже сделал захват и проводил прием. Причем прием не спортивный, который заставляет вовремя остановить движение собственного тела. Я бросил через себя неизвестного противника, оставляя в захвате его руку, ударил человека о металлическую подъездную дверь головой, и сам, все еще не отпуская захвата, упал на него и услышал, как треснула кость и разорвались суставы. Только вот стона не услышал, потому что уже после удара о дверь мой противник потерял сознание. Кастет я нащупал быстро. Снял его со сломанной руки, понимая, что противник может быть и должен быть не один, но в это время мне в лицо сбоку ударил луч фонарика и властный голос с откровенным кавказским акцентом сказал: