Суперсыщик Калле Блумквист
Шрифт:
– Великолепно, - воскликнул дядя Эйнар.
– Ты уверен, что знаешь, где это, Эйнар?
– спросил Артур Редиг.
– Абсолютно! Вот видишь, Артур, разумнее всего для нас действовать сообща! Никто из вас не может подняться на чердак пекарни, не возбудив подозрений, а я могу.
– All right [20] , - сказал Артур.
– Пошли.
С минуту он разглядывал ребятишек, которые молча стояли рядом.
– Надеюсь, вы сказали правду! Честность - превыше всего, мои юные друзья, это хорошее кредо нашей жизни. Если вы соврали, мы вернемся сюда через час. И тогда уж вам будет так грустно, так грустно!…
[20]
Прекрасно (англ.).
–
– возмутился Калле, злобно тараща глаза из-под нависшей на лоб челки.
Тут к нему подошел дядя Эйнар. Калле притворился, будто не видит его протянутой руки.
– Послушайте, господин суперсыщик, - сказал дядя Эйнар.
– Думаю, умнее всего для тебя в дальнейшем предать криминалистику забвению. Кстати, не могу ли я получить обратно отмычку? Потому что, пожалуй, стянул ее ты?
Сунув руку в карман брюк, Калле вытащил отмычку.
– Есть, верно, что-то на свете, что и вам, дядя Эйнар, умнее предать забвению, - угрюмо сказал он.
Дядя Эйнар засмеялся.
– Прощай, Андерс, спасибо за все! Прощай, Ева Лотта, я всегда считал тебя очаровательным ребенком. Передай привет маме, если у меня не найдется времени сказать ей «Адьё»! [21]
Он поднялся вверх по лестнице вместе с обоими сообщниками.
Обернувшись, он помахал рукой:
– Обещаю, что наверняка напишу и сообщу, где вы! Если только не забуду!
Тяжелая дверь с шумом захлопнулась за ним.
[21]
Прощай (фр.).
14
– Это я виноват, - произнес Калле после некоторого молчания, которое показалось им бесконечным.
– Это целиком моя вина. Я не должен был впутывать вас в это дело. А быть может, и себя тоже.
– Виноват, не виноват!
– сказала Ева Лотта.
– Разве тебе когда-нибудь могло прийти в голову, что все так обернется…
Снова наступила тишина, жуткая тишина. Казалось, будто за этими стенами никакого мира больше и не было. Было лишь это подземелье с его наглухо запертыми дверьми.
– Какая жалость, что Бьёрка вчера не было в участке, - сказал наконец Андерс.
– Не говори об этом, - попросил Калле. Затем никто из них целый час не произносил ни слова. Они думали. И каждый из них, верно, думал примерно одно и то же. Всё - сплошные неудачи: драгоценности утрачены, грабители вот-вот удерут за границу! Но в этот миг все казалось им ничтожным по сравнению с тем, что сами они сидят взаперти и не могут отсюда выйти, и даже не знают, смогут ли они когда-нибудь вообще выйти на волю. Эту ужасающую мысль нельзя было даже додумать до конца. А если дядя Эйнар не подумает написать письмо? Ну, а сколько времени идет письмо из-за границы? А сколько можно прожить без еды и питья? И потом, разве для этих бандитов не лучше, чтобы дети навсегда остались внизу в подземелье? Ведь за границей тоже существует полиция, и если бы дети описали ей приметы воров, то дядя Эйнар и его сообщники не чувствовали бы себя в безопасности, зная, что Калле, Андерс и Ева Лотта смогут их выдать, «…наверняка напишу… Если только не забуду!» - это были последние слова дяди Эйнара, и звучали они зловеще.
– У меня есть три булочки, - сообщила Ева Лотта, сунув руку в карман платья.
Все-таки небольшое утешение!
– Значит, мы не умрем голодной смертью раньше вечера, - заявил Андерс.
– Есть еще и полковша воды.
Три булочки и полковша воды! А потом?
–
– Может, явится какой-нибудь турист и захочет осмотреть развалины.
– Насколько я помню, здесь прошлым летом побывали два туриста, - сказал Андерс.
– Об этом много толковали в городе. Так почему бы им не прийти и сегодня?
Они встали возле маленькой отдушины подвала, через которую пробивался луч солнца.
– Раз, два, три, четыре - давайте!
– скомандовал Андерс.
– На помощь… по-мо-о-ощь!
Наступившая после этого тишина показалась им еще более глубокой, чем раньше.
– Небось в Грипсхольм [22] и Альвастру [23] и в другие такие же места они катят!
– с горечью произнес Андерс.
– А до этих развалин никому и дела нет.
[22]
Замок Грипсхольм на берегу озера Меларен - музей и памятник старинной архитектуры.
[23]
Курорт в Швеции.
Нет, ни один турист не услышал их зова о помощи, да и никто другой - тоже.
Минуты шли, превращаясь постепенно в часы.
– Если б я, по крайней мере, дома предупредила, что иду в развалины, - казнилась Ева Лотта.
– Тогда бы родители наверняка пришли сюда и понемножку отыскали бы нас.
Она закрыла лицо руками. Калле несколько раз проглотил комок в горле и поднялся с пола. Невыносимо сидеть спокойно и смотреть на Еву Лотту. Эта дверь… Нельзя ли как-нибудь ее выломать? Но и одного взгляда хватило, чтоб понять бесполезность любой попытки. Калле наклонился, желая поднять что-то, лежавшее возле лестницы. Подумать только, карманный фонарик дяди Эйнара! Он забыл его в подземелье, какое счастье! Ведь постепенно наступит ночь, темная холодная ночь, и утешительно было знать, что, если нужно, можно всего лишь за несколько мгновений рассеять мрак. Батарейки, ясное дело, надолго не хватит, но, по крайней мере, можно иногда посветить и узнать, который час. И вовсе не потому, что для них имеет значение время - три, четыре или пять часов… - скоро для них вообще ничто не будет иметь значения. Калле почувствовал, как в глубине его души поднимается глухое отчаяние. Он бродил вокруг, он - «добыча мрачных мыслей», как пишут в книгах. Все же это было лучше, чем просто вот так сидеть и ждать… Все, все было лучше этого. Лучше даже попытаться исследовать мрачный лабиринт подземных ходов, ведущих в глубь подземелья.
– Андерс, ты как-то говорил, что хотел бы обследовать подземелье, нанести его на карту и превратить в нашу штаб-квартиру. Почему бы не заняться этим сейчас?
– Я в самом деле сказал такую глупость? Наверно, в тот день у меня был солнечный удар. Если бы только я мог выйти отсюда, то я знаю кое-кого, чьей ноги большее не будет поблизости от этих старых поганых развалин! Можешь зарубить себе это на носу!
– Мне не все равно, куда ведут эти коридоры, - упорствовал Калле.
– Подумать только - а что, если найдется еще какой-нибудь выход из подземелья, который никто не знает!
– Да, как же! И подумать только, вдруг к вечеру сюда заявится целая куча археологов и начнет выкапывать нас отсюда. Вероятность примерно такая же.
Ева Лотта вскочила на ноги.
– Да, но если сидеть сложа руки, скоро можно рехнуться, - сказала она.
– Я думаю, мы сделаем как хочет Калле. Карманный фонарик у нас есть, так что посветить себе сможем.
– По мне - пожалуйста, - согласился Андерс.
– Только, может, сначала поедим? Три булочки - это всего лишь три булочки, а никак не больше, что бы мы ни делали.