Супервольф
Шрифт:
— Товарищ Сталин, как же быть с кассиром?
Сталин возмутился.
— Что за проблему вы нашли, Мессинг?! — Он цепко глянул в мою сторону и уже спокойней добавил. — Впрочем…
Вождь, стоя, снял телефонную трубку. Через паузу спросил.
— Лаврентий? Тут у меня товарищ Мессинг. Он жалуется, что твои люди не понимают шуток. Каких шуток? С кассиром, который выдал нашему провидцу сто тысяч рублей. Да, на мелкие расходы.
Пауза.
— Да, это была шутка. Ты шуток не понимаешь?
Вновь пауза.
— Хорошо. Приезжай, — и положил трубку.
Затем Сталин повернулся ко мне.
— Вот видите, Мессинг. Каждый может совершить ошибку. Кто из нас безгрешен? Для того мы, большевики, и создавали партию, чтобы помочь каждому честному человеку исправлять ошибки. Но вернемся к нашим баранам, то есть к нацистам. Что вы можете сказать по существу?
Я растерялся.
Сталин терпеливо ждал.
Чем Мессинг мог порадовать его? Что я должен сказать «по существу»? Пуст толко сунутся, мы дадим им по зубам?
Спасибо за совет. Глупость — одна из самых неприметных «стей», какие только валяются на дороге. Их порой просто не замечаешь, а когда вляпаешься, бывает поздно. Измазаться глупостью, значит, совершить роковую ошибку. Еще вопрос, захочет ли партия помочь отмыться от нее? Груз «ответственности» был невыносим, но жить-то хотелось. Я был просто вынужден придерживаться намеченной линии.
— Я не понимаю, что вы хотите услышать от меня?
Сталин взглянул на Мессинга исподлобья — так Минотавр обычно посматривал очередную жертву. Я невольно отвел глаза. Сталин этого не любил, так что мне пришлось изобразить, будто меня заинтересовала сталинская столовая и обстановка в ней. Просторная, скромно обставленная комната показалась мне подземельем, а стоявший поодаль рояль страшным орудием пытки. Вот она, крайняя точка, до которой может опуститься такой бедолага как я.
Неожиданно взгляд вождя смягчился. Он усмехнулся чему-то своему. Нехорошо усмехнулся.
— Действительно, — согласился он, — что я хочу услышать от Мессинга? Кем бы вы ни были, Мессинг, толку от вас мало. Надеюсь, вы знакомились с идейной программой этого героя? Она называется «Майн кампф».
Я отрицательно покачал головой.
— А я познакомился, — продолжил Сталин. — Мы тут издали эту мазню [68] . В «Майн кампф» много чего написано, больше бестолкового, но есть и толковое, но нет ни единого слова о некоей «территории тайны», о каких-то «голосах зовущих». Одним словом, обо всей этой реакционной оккультной ерунде, которой вы пичкаете нас.
68
«Майн кампф» была издана в СССР в 1929 году небольшим тиражом для ознакомления высшего
Он сделал паузу, взял курительную трубку, принялся вытряхивать оттуда пепел в пепельницу.
— Впрочем, пока не подъехал Лаврентий, объясните, как вы это делаете? Только не пытайтесь вводить в заблуждение.
— Что я делаю?
— Эти штучки-дрючки с угадыванием мысли.
Я не удержался от возгласа.
— Вас, пожалуй, введешь в заблуждение!..
— И все же. Почему Гитлер упрашивал вас примкнуть к движению? Вы же стопроцентный еврей, от вас за версту несет фаршированной щукой.
— Ганусен тоже еврей, — огрызнулся я, — и что?
— Ничего. Я, например, грузин. С точки зрения фюрера мы оба неполноценные особи. Меня, например, он не стал бы упрашивать поруководить нацистской партией.
Я рассмеялся. Чем-чем, а юмором нашего балабоса небо не обидело. Стоило только вообразить, как хромой Геббельс предоставляет Иосифу Виссарионовичу слово на партайтаге в Мюнхене, меня буквально разобрало до печенок.
Балабос терпеливо дождался, пока я успокоюсь, потом спросил.
— Представили, как я выступаю на съезде в Мюнхене?
У меня руки вспотели. Кто из нас телепат, я или он?
— Иосиф Виссарионович, я и в самом деле не могу понять, что вы хотите услышать от меня? Лаврентий Павлович, например, предлагал мне свое покровительство, если я соглашусь угадывать мысли отдельных несознательных граждан. Беда в том, что если даже мне и удастся что-нибудь угадать, эти сведения никак нельзя использовать в суде в качестве доказательства.
— Эту ошибку мы исправим, — пообещал вождь.
Я прикусил язык — такого поворота не мог бы вообразить даже самый опытный провидец, но отступать было некуда.
— Я готов помочь всеми силами, но я не знаю, что вас интересует. Да, я встречался с фюрером. Да, он произвел на меня впечатление своей горячностью и устремленностью за горизонт обычного. Да, он предлагал мне сотрудничество, но, поверьте, мне никогда в голову не приходило последовать на его зов. Эта была бы верная гибель. Если бы я позволил себе что-нибудь подобное, я очень скоро лишился бы не только дара, но и головы.
Затем не удержался и выпалил.
— Гитлер нападет на Советский Союз 22 июня!
Сталин, как ни в чем не бывало, ткнул меня трубкой.
— Какого года?
Я от отчаяния всплеснул руками.
— Не знаю. Не могу знать!
— Не можете или не хотите, Мессинг?
Я, стоя на краю бездны, попытался убедить его.
— Просто не знаю. Существует такое состояние, называется сулонг. Оно сродни гипнотическому сну. Когда я погружаюсь в него, меня посещают видения. Они чаще всего не привязаны к какому-то определенному месту, ко времени.