Супруг по заказу
Шрифт:
– Означает ли это, что тебе нравится чистить столовое серебро?
– Нет! Ни медные ручки! Ни хрусталь! Знаешь, сколько подвесок на люстре в столовой? А вот я знаю! Сто шестьдесят восемь! – Она подняла еще одну палку. – В подобном доме вообще не должно быть хрустальных люстр!
– Радуйся, что люстра только одна! – посоветовала Оливия, добродушно улыбаясь сестре.
Несмотря на жалобы, Сара оказалась прекрасной помощницей, потому что нанятые слуги не смели отлынивать от работы, когда вся семья так усердно
Оливия заправила выбившуюся прядь в растрепанные косички сестренки.
– Что скажешь, если мы окунемся в воду? Глаза Сары мгновенно загорелись.
– Я бы сказала «да»!
Они взглянули друг на друга и, не сговариваясь, ринулись через дорогу.
Оливия мельком увидела платаны и кусты можжевельника. Услышала треск разгневанных белок и упреки вьюрков, уловила пряный запах влажной растительности и раздавленных папоротников.
Она исследовала эти леса много лет назад в компании отца и, как и тогда, ощутила безраздельное чувство свободы. Она больше не разумная, здравомыслящая женщина, а просто счастливое дитя.
И по рощице летел счастливый смех Сары.
Добравшись до берега, они едва отдышались.
– Я выиграла! – проворковала Сара. – Теперь ты должна выполнить мое желание!
– У нас не было пари.
– Трусиха! Ну же, сбрасывай туфли! Ты должна попробовать воду босой ногой и сказать мне, очень ли она холодная.
Оливия не нуждалась в дальнейших уговорах, потому что все ограничения этикета и семейные обязанности казались столь же незначительными, как перистые облака над головой.
Кроме того, ей требовалось не просто умыться. Здесь было совсем безлюдно: ни одного рыбака, – так что сегодня эта часть реки – к их услугам.
Широко улыбаясь, она скинула туфли, скатала чулки и развязала передник. Сара последовала ее примеру.
Когда Оливия распустила волосы, Сара удивленно уставилась на нее, но послушно расплела косички.
И тогда Оливия ловко избавилась от единственной нижней юбки.
Сара, понимающе кивнув, хихикнула и так же быстро сбросила свою.
Они смотрели друг на друга с полным сестринским согласием.
– Только сорочки? – взволнованно прошептала Сара.
– Только сорочки.
Если Оливия и подумала, что слишком взрослая для подобных проделок, все же поспешила отбросить эту мысль, потому что слишком торопилась снять липкое от пота платье. Что плохого в летнем купании? И кому есть дело до сестер, резвящихся в воде?
Невилл расслышал женский смех, доносившийся с противоположного берега, и остановил коня. Капризный ветерок шелестел листьями ив и платанов, окаймлявших берега. Сегодня лес казался живым: щебет, шорохи, болтовня белок… Может, это вовсе и не смех, а что-то еще?
Все же он прислушался. Может, все это ему послышалось?
Но тут до него донесся визг… снова
Хотя истинные джентльмены не подглядывают за дамами, Невилл не смог устоять.
Спешившись, он повел коня через прохладную тень, на звук голосов… туда, где ивы росли гуще всего. И не поверил своим глазам. Сара Палмер, в одной сорочке, стояла по колено в воде и смеялась так, что едва удерживалась на ногах.
Но при виде Оливии у него перехватило дух.
Мокрая Оливия, с которой капала вода, поднималась из реки. Оливия, с ее волосами цвета осенних листьев, прилипшими к плечам и предплечьям. Оливия, в короткой рубашечке, обрисовавшей ее бедра и – когда она откинула волосы назад и, смеясь, стала гоняться за сестрой – идеальную грудь.
– Проклятие, – пробормотал Невилл, не сводя глаз с Оливии. Белоснежные руки, белоснежные колени и икры. А под мокрой откровенной батистовой сорочкой – белоснежная кожа и грудь… если не считать тугих вершинок. Они немного темнее. Розовые и нежные…
Он тихо застонал, когда она отвернулась, спрятав камешки сосков, натянувших ее прозрачную одежку. Когда она нагнулась, чтобы брызнуть водой на сестру, вид ее соблазнительных ягодиц пробудил в Невилле безумное желание.
Он намеренно избегал Оливию последние несколько дней, решив сохранять некоторое расстояние между ними. Ему также нужно было бороться с тошнотой и ознобом, вызванными воздержанием от спиртного. Но сегодня он чувствовал себя лучше и решил поехать в Берд-Мэнор, посмотреть, как поживают новые соседи, и предложить помощь. Но, честно говоря, ему хотелось снова увидеть Оливию. Хотелось страстно.
И вот теперь он видит ее, видит куда больше, чем мог надеяться. Теперь его покой нарушен необратимо.
Она стояла по плечи в воде, и волосы раскинулись по поверхности рыжим покрывалом.
Он наблюдал, как она плавает, сначала на спине, потом на животе. Когда Оливия поднялась и поманила сестру, зовя зайти глубже, он нервно переступил с ноги на ногу. Она настоящая нимфа, лесная богиня.
Даже будь она обнажена, не могла казаться более желанной, более восхитительной, чем в этом льнувшем к телу прозрачном батисте.
– …Я не позволю тебе утонуть. Помнишь последний урок? Ты почти научилась плавать, – уговаривала Оливия Сару.
– Я тебе не верю. Джеймс тоже так говорил, но я едва не утонула.
– Не можешь же ты сравнивать меня с нашим сумасшедшим братом. Он и его шуточки!
Из своего укрытия за пышной, свесившей ветви к воде ивой Невилл увидел, как Сара нахмурилась:
– Ты обещаешь не отпускать меня? Не позволишь утонуть?
Оливия широко раскинула руки, и он снова увидел очертания ее прелестной груди. На этот раз низкий вырез обнажил соски.