Суровые времена
Шрифт:
Я еще не вытащил свой. Беда была в том, что результат мог выйти только один: в кувшине остался лишь один камень. Отряду предназначались пять черных, а вытащили до меня всего четыре.
Значит, мне придется ехать с первой партией.
Но отчего это у друзей моих закадычных такие довольные рожи?
– Давай тащи свой камень – и ступай собираться, – посоветовал Гоблин.
Не сплутовали же они при жеребьевке, верно? Конечно же, они у нас – образцы добродетели…
– Может, кто хочет купить?
Я поднял свой черный камешек над головой.
– Брось,
– Это – с вами-то во главе?
Как-то неудобно получалось – уплывать, оставляя всю нашу братию в городе.
– Собирай манатки – и отчаливай! – снова рыкнул Гоблин. – Через час уж стемнеет.
Дождь моросил до сих пор. Стемнеет и вправду рано, хоть и не настолько, чтобы успеть сделать два рейса и незаметно привести плоты обратно. Проклятье…
Сари сгибалась под грузом нашего барахла да еще шести фунтов бобов и риса в придачу. Я тащил узел с шатром нюень бао, одеялами и прочим скарбом, каковой мог пригодиться в полевых условиях. Да еще То Тан устроился верхом на моем бедре. Хотя он-то был самым тихим мальцом из всех, что мне довелось видеть.
Тай Дэй вытащил белый камешек.
Что ж, буду наслаждаться его отсутствием.
Мы выбрались из подземелий, спустились по лестнице, перешли на стену, поднялись наверх и, пройдя вдоль стены, оказались в средней башне. Больше сил ни на что тратить не хотелось.
На моем плоту, кроме меня и Рыжего, были одни лишь нюень бао, терпеливо дождавшиеся своей очереди. Ребята, работавшие в башне при свете крохотной светильни, тоже проявляли завидное терпение.
– Осторожней, – предупредил Клетус, когда я ступил на плот и начал принимать детей. – Я тебе, командир, подобрал понадежней; только вес распределяйте равномерно, не то перевернетесь. Госпожа…
Он помог Сари. Она приняла его любезность с ослепительной улыбкой.
– Спасибо, Клет. До завтра.
– Ага. Вы там мясца раздобудьте. И девочек.
– Поглядим.
– Встань на колени. Так центр тяжести будет внизу, и эта штука устойчивее станет.
Я оглядел плот. Мы были готовы к отплытию.
На борту находились шестеро мужчин нюень бао. Эти будут грести, и пятеро из них погонят плот назад. Кроме них да еще одного старикана лет пятидесяти, мы с Рыжим были единственными взрослыми мужиками на борту. С нами плыли пятнадцать или шестнадцать ребятишек и семь-восемь женщин. Плот был переполнен, однако нюень бао – тяжесть невеликая. Я было вызвался помогать грести, но нюень бао тут же разучились понимать по-таглиосски.
– Хотят – пусть надрываются, – сказал Рыжий. – Чего дрыгаться…
– Верно. Только – тихо. Мы вроде как незаметно уплыть хотим.
Нюень бао оказались гребцами умелыми. Что, учитывая их происхождение, не удивительно.
Они работали тихо, как пушинки падают. Однако плот быстро устремился вперед. Плоты, ушедшие раньше с таглиосскими гребцами, не только производили уйму шума, но и двигались медленно. Один из наших гребцов еле слышно шепнул что-то, и плот свернул вправо, обгоняя
Выбраться из города украдкой явно не получалось. Плескали весла; ворчали, гремели, кашляли люди, а порой и плоты сталкивались. Но подобный шум доносился с озера каждую ночь, да и дождик его малость приглушал. Мы, конечно же, двинулись напрямик, прочь от города. Свет в нашей башне-пристани служил нам маяком.
Наверное, мои гребцы не очень внимательно следили за ним. Мы уклонились от общего курса и потеряли остальных из виду.
Кто-то зашипел.
Весла застыли в воздухе. Даже детский лепет стих – матери прикрыли рты детей ладонями, а самым маленьким дали грудь.
Я ничего не слышал.
Мы ждали.
Сари слегка коснулась моего предплечья, подбадривая меня.
Затем послышался плеск. Кто-то плыл впереди по курсу, причем гребли довольно шумно… Но этот плот шел нам навстречу!
Рановато…
Плеск сделался громче.
Встречный плот подошел так близко, что нас, казалось, неизбежно должны были заметить, несмотря на дождь и темноту.
На встречном плоту кто-то негромко заговорил – просто сказал несколько слов, причем с явной злобой. На языке Джии-Зле… Я в свое время выучил, может, слов двадцать, и среди произнесенных только что знакомых не оказалось.
Но перевода не требовалось. Я узнал голос.
Говорящим был Могаба.
Днем мы не видели, чтобы он покидал город. А с северного и западного барбикенов просматривалась большая часть озера.
Значит, его не было по крайней мере с прошлой ночи. Что, в свою очередь, объясняло, отчего он никак не отвечал на захват барбикенов.
Что же он мог делать там, среди холмов?
Плот с нарами скрылся в темноте. Мы продолжали плаванье. Я оставался в задумчивости, пока плот не ткнулся в берег и меня не швырнуло вперед.
Тогда мы с Сари взяли То Тана, вещи и ступили на сушу. Ребенок спал на руках тетки, точно в лучшей царской постели.
Через несколько мгновений я обнаружил, что спутники мои, хотя и ни слова не понимают по-таглиосски, ждут, что я буду возглавлять их и далее. Несомненно, то было решение дядюшки Доя, и действовать оно должно было лишь до его прибытия.
– Рыжий, командуй обустройством лагеря.
По пути мы вернулись на общий курс и высадились там же, где и все прочие. Те, как и мы, наслаждались чудесным избавлением от ужасов Деджагора.
Но житье под открытым небом, в дождь, да еще посреди ночи, благостному настроению не способствовало.
– Шевелись, люди! Нельзя просто так здесь торчать! Начинайте ставить шатры.
Мы взяли с собой шатры нюень бао, которыми те пользовались во время паломничества. В шатры эти были завернуты и одеяла, чтоб остались сухими.
– Кто-нибудь соберите хвороста и разводите костры!
В такую погоду это, пожалуй, проще скомандовать, чем выполнить…
– Бубба-до! Бери людей, сооружайте ограду. А ты… Джоро? Так тебя звать, сержант? – То был один из таглиосцев. – Организуй патрули. Давай-давай! Как знать, нет ли здесь кого желающего нашей смерти?