Сущность зла
Шрифт:
– Насколько я понимаю, – объявил Герцог, – это самое поганое слово на земле: «общее удовлетворение». Вы заперли нас в клетке и думаете, что имеете право экспериментировать на нас с Герцогом, сколько пожелаете. Что ж, в таком случае есть еще кое-что, чего вы не учли.
– Это дело пособников Герцога, – спокойно ответил Баррис. – Вас это никак не касается.
– Это вы так думаете. Я тут получил доступ к воспоминаниям о них, хотя черт меня раздери, если я понимаю, откуда они взялись.
– Вот в этом-то и состоит ваша общая проблема, – поспешил
– Нет, – крикнул им вслед Герцог. – Вам предстоит вести переговоры с одним человеком. Со мной. Я – единственный действующий агент для нас обоих, защищающий наши интересы: мои и Вильяма Уэшли Арбора.
– С Герцогом мы уже говорили, что... – начал Баррис.
Мелроуз тут же схватил его под локоть.
– Надо немедленно стереть запись этого разговора! – яростно зашептал он шефу.
Баррис стряхнул руку ученого.
– Проблема в процессах, происходящих в уме этого субъекта, успокаивающим тоном продолжал Мелроуз. – Когда мы вошли, у него не было никаких воспоминаний о нас, и он, казалось, знать не знал о наших намерениях. И за несколько минут он становится совсем другим... Думаю, здесь идет взаимный телепатический обмен информацией. Баррис посмотрел на Мелроуза:
– Думаю, мы столкнулись с проявлениями сложного механизма памяти, который еще не открыл людям всех своих загадок.
– Совершенно согласен. Либо процедура картографии мозга и извлечения памяти оказалась неэффективной, либо мы столкнулись с проявлением странной и непредвиденной синергетической реакции.
– Память, обучающаяся от памяти?
– Именно. И этот процесс еще предстоит изучить...
– Вы так считаете? – громким голосом вмешался в эти дебаты Герцог. Кстати, вы обо мне еще не забыли? Разговариваете, как при лабораторной крысе...
Баррис прокашлялся.
– Просто доктор Мелроуз боится, что я вас раздражаю.
– Я был раздражен в момент, когда понял, что очутился в этой паршивой клетке. Как цыпленок в полиэтиленовом пакете. С Герцогом мы поговорили, он парень вполне ничего. Только не знает, что делать дальше и как выкручиваться. Он надеется, что друзья его наконец сообразят, куда его упрятали, и устроят здесь небольшой погром. Он считает, что это лишь дело времени, рано или поздно они придут на помощь.
С этими словами Герцог, мягко устранив Мелроуза со своего пути, подошел к Баррису вплотную.
– Мы оба знаем это, не так ли?
– Что вы хотите этим сказать? – холодно отвечал Баррис.
– Мы оба в курсе, что они уже сообразили, куда вы упрятали Герцога. И это лишь вопрос времени – нескольких часов. И кое-кто может жизнью заплатить за свою беспечность.
– Ну, это мы еще посмотрим, кто кому будет платить.
– Ну что ж, лучше попытаться сбежать с куском мяса во рту, не так ли? Геройский вы парень, Баррис! Я уверен, вы что-то уже замыслили.
– Вопрос не в глаз, а в бровь, – сказал Баррис, –
– Уверен, что мои планы здесь не имеют значения, – сказал Герцог. Наверное, я никогда не выйду из этого здания живым. Но и вы можете не выйти.
В этот момент оба они – Баррис и Мелроуз – ощутили холод камеры, в которой содержался подопытный.
– Впрочем, это вас пока не беспокоит, пауки от науки. Для вас ведь главное – высосать из человека все, что вам надо, – расхохотался Герцог.
– Интересно, – заметил Баррис. – Значит, эта ситуация кажется вам забавной.
– Забавной – ни в коем случае! – Холодный взор был ответом на это замечание. Мелроуза потрясло, как выражение на лице одного и того лее человека может меняться с такой быстротой. Был это Диксон или слабые признаки борьбы Герцога за обладание своим телом?
– Впечатлен, – сказал Баррис. – Что же такого знаете вы, чего не знаем мы, хотелось бы узнать.
– Интересно?
– Просто умираю от любопытства.
– Вы потратите все оставшееся вам время на нас с Герцогом и упустите главное. Это то, что мне известно совершенно точно. Поскольку это неизбежно.
– Похоже, беседа зашла слишком далеко, – предупредил Мелроуз. – Нам пора.
– Еще одно, – сказал Баррис с пылающим от гнева лицом.
– Он манипулирует вами, – приглушенным голосом предупредил Мелроуз.
Герцог вызывающе рассмеялся: раскатисто и во весь голос.
– Да, черт тебя возьми, – Баррис рванулся вперед, но Мелроуз удержал его.
– Псевдоаза, – произнес Герцог. – Это лучшее, что придумал старик?
– Это не мой отец, – сказал Баррис. Он уже успокоился, и Мелроуз выпустил его. – Это был Ловелл.
– Не имеет значения.
– Псевдоаза была первоклассным ферментом! – закричал Баррис. – Она сохраняла дистиллированное знание от разрушения иммунной системой и упрощала абсорбцию ее мозгом...
– Вы что, не видите, что он с вами делает? – завопил Мелроуз.
– Поздно. Я уже сделал это. – Герцог встряхнул головой. – Когда вы подумали об этом. Итак, псевдоаза – это суррогат.
– Суррогат чего?
– Генетического кода.
Напряжение внезапно оставило тело Барриса, и он разделил смех со своим противником.
– Вот это суррогат так суррогат! Великолепно сказано. Вы на верном пути, мой милый. Герой-космолетчик, который едва смог окончить последние классы школы, собирается поведать мне о том, что такое генетический код.
– Герцог мне все рассказал.
– Деревенский паренек с планеты класса «С»...
– Герцог освоил азы генетики, хотя не может состязаться со студентом колледжа, специализирующимся по этому предмету. Но он парень с головой и придумал ход, как можно улучшить воздействие ваших Дистилляций. С помощью генной инженерии, реконструируя протеиновые цепи.
– Ну, и дальше? – усмехнулся Баррис, но уже с заметно изменившимся выражением лица. Казалось, сарказмом он пытался прикрыть искреннее любопытство.