Сущность зла
Шрифт:
Диксон исчез. Словно растворился в воздухе. Кивнув, Герцог опустился на кровать. Пилот вновь обрел зыбкие черты.
– Ты не понимаешь, что это такое – когда тебя всю жизнь муштруют и тренируют для одной задачи, а потом все это отнимают. Это все равно, что лишить права на жизнь.
– Ответ неверный. Я могу уличить тебя в этом, поскольку сам – свидетель твоих воспоминаний.
– Все, что мы умеем, – это война. И этот Альянс с арколианцами был мне как нож в сердце. Это предательство...
– Арколианцы пришли к нам с миром, – сказал Герцог.
Диксон снова стал таять.
– Нет, не уходи! –
– Это должно было быть. Того не миновать, – сказал Диксон. – Ты получил мою память и действовал в ней так же, как я, и везде шел по моим следам.
– Нет. Ты поступал совсем по-другому. И я прекрасно это понимаю, Эрик, я прочувствовал это. Я поступал единственно возможным способом, но... Встав, он стал расхаживать по камере. На ходу Герцог потирал лоб. – Я не знаю, как и почему так поступал. Я был уверен, что этим помогу тебе, но чем я мог тебе помочь? Просто я понимал, что у тебя большие проблемы и тебя надо выручать.
– У меня в самом деле были проблемы.
– Но как ты к ним относился. Пс-т! – разве это проблемы?! Ты не побеспокоился об исходе процесса в Нарофельде, потому что заранее знал его результат – ты уже просто пережил его. Ты вышел сухим из воды. Я знал, что если бы мог закончить твою биографию, то никогда не стал бы ее читать. Да, сам собой напрашивался вывод, что с тобой и дальше все будет в порядке, потому что ты пережил войну и подписал геройский контракт с Корпорацией «Сущность». И по некоторым, не понятным пока, причинам я не мог получить доступ к воспоминаниям об этом контракте.
Изображение Диксона снова замерцало.
– Стой! – крикнул Герцог. – Скажи, почему я могу задержать твой уход только в состоянии стресса? Что происходит? Когда я на полном взводе – то вижу тебя – а в спокойной обстановке ты снова пропадаешь.
– Но сейчас ты не в состоянии стресса.
– Почему я не могу получить доступ ко всем твоим воспоминаниям, а только к «выбранным местам из переписки с друзьями»?
Диксон пожал плечами:
– Слишком много материала и времени для загрузки в память. Это как компьютерная игра – чем больше и динамичнее сцена, тем больше требует места на жестком диске. Поэтому тебе приходится проживать мою жизнь, которая была достаточно насыщенной, понемногу – день за днем – иначе никак нельзя, развел руками Диксон.
Герцог снова прикрикнул на начинающее мерцать изображение. Казалось, он разговаривает с испорченным телевизором.
Герцог внимательно осмотрел униформу пилота и затем удовлетворенно кивнул:
– Но ведь это ты не пускаешь меня в свои воспоминания – скажи честно?
– Нет. Это всего лишь побочный эффект. Сам подумай – не так просто принять на себя чужую жизнь.
– Да все ты знаешь и понимаешь сам, в чем дело! – разъяренно закричал на него Герцог, словно надеясь, что на этот раз в изображении Диксона появятся новые подробности: может быть, он получит его рентгенограмму. Он понял, что чем больше разговаривает, что называется, «на взводе», тем ближе к истине. Не так просто раскусить этого хитрого пилота.
–
– Я мертв. Меня больше нет. Я только кажусь тебе.
– Знаю, – оборвал его Герцог. – Но ведь смерть – это еще не все. И это узнаешь только там, разве не так? Что же это, если не твой второй шанс?
– Нет, – откликнулся Диксон. – Это я – твой второй шанс.
– Что ты совершил такого в своей жизни, что дает тебе право манипулировать мной?
– То, что я сделал, может оказаться важным для тебя, только если ты научишься этому.
– И что же это? – воскликнул Герцог.
Диксон задумчиво потер глаза и снова стал исчезать.
– Нет! – приказал Герцог.
Изображение подчинилось.
– Я прекрасно владею собой, Эрик. И теперь ты мне расскажешь все, что с тобой случилось.
Диксон демонстративно стряхнул пыль с рукавов униформы.
– Это ты расскажешь мне. Герцог снова закрыл глаза.
– Рэй. Она просила попытаться спасти его. Говорила, что пыталась сама спасти его. Пыталась удержать его от...
– ...тебя самого, – нашелся Герцог. – Как и Фортунадо.
– Нет. Не как Фортунадо.
– За деньги Максимилиана Барриса.
– Терминальная анестезия.
– И почему же ты не позволил Рэй сделать то, что она хотела – спасти тебя?
– Разве не ясно, Герцог? Потому что у нее могло это получиться. У нее обязательно получилось бы. Потому что потом я в самом деле мог прожить долго, как распоследний сукин сын – жить без того, что делало меня счастливым: без охоты на арколианцев. Да я был бы после этого просто ублюдком!
– Но она любила тебя, Эрик.
– И я любил ее, Герцог. Даже, может быть, больше, чем любил Лей Бранд. Я не мог сделать этого для нее. Я заставил ее постричь волосы и одел, как Лей, чтобы не забыть никогда. Но куда легче оказалось пить.
– И еще легче – убить себя.
– Понимаешь, Герцог, для меня это было важно. Всю жизнь я был в центре внимания, самовлюбленный пилот-герой. Женщины, слава, деньги – все падало к моим ногам. И я поставил жизнь Рэй во главе моей собственной. Я никогда не сделал бы этого для Лей. И это оказалось трудней, чем привести второй эшелон к Беринговым Вратам. Это был самый смелый поступок в моей жизни.
– Но смелый человек не боится жизни и не прячется от нее за бутылкой.
– Это уже не имеет значения. Гораздо важнее то, что ты стал теперь сильнее. И получил контроль надо мной. Теперь не я управляю тобой, а совсем наоборот. Осталось еще одно. Ты должен убить меня, Герцог.
Герцог тут же нашел в себе силы рассмеяться.
– Ты хочешь, чтобы я надавил спусковой крючок в твоем револьвере? Что за малодушие, Эрик? Ты не смог смотреть в лицо жизни, а теперь не можешь заглянуть в глаза смерти? И теперь, когда тебе дан новый шанс, как ты его используешь? Хочешь, чтобы я убил тебя? – он решительно покачал головой. Если ты собираешься трусливо сбежать, я тебе не помощник. Эту грязную работу возьми на себя, уж будь так любезен.