Суть Руми
Шрифт:
– 'Ибн Хафиф, жизнь коротка. Используй её остаток, чтобы достичь глубины. Не расходуй времени на приветствия людей.'
Я попросил его дать мне ещё советов.
– 'Пребывай в обществе тех, кто напоминает тебе о Боге, кто не только высказывает мудрость, но и сам является ею.'
И он опять погрузился в медитацию."
Ибн Хафиф получил наставления
В Южной Индии рассказывают такую байку о мыле.
Мыло – это вид липкой грязи, на которую мы тратим деньги. Мы приносим эту новую, дорогую грязь в дом и знакомим её со старой, бесплатной грязью, которая там накопилась. Эти две грязи настолько рады встрече, что немедленно начинают липнуть друг к другу! Они плавают вместе в тёплой, приятной воде, а тем временем, прачка выжидает удобного момента, чтобы выдернуть ткань нашего подлинного бытия из мутной воды, в которой смешались обе грязи.
Мистическая поэзия и другие духовные упражнения функционируют таким же образом – как мыло, которое тесно смешивается с той грязью, которая затемняет нам ясность. Но затем, в подходящий момент обе грязи смываются и оставляют нас чистыми и готовыми к новому употреблению.
ИСКРЕННЕЕ РАСКАЯНИЕ
Жил в старое время проказливый банщик,
Насух* - на кастрата похожий обманщик.
Прикинувшись евнухом, в баню гарема
К Султану промылился. Радость Эдема
Вкусить он мечтал средь толпы баядерок ...
В опасные игры играл недомерок!
За день успевал много женских головок
Он вымыть. Прикинувшись, будто неловок,
Коснуться изгибов пленительных тела,
И так вожделел, что аж кожа потела!
Ценили услуги его патронессы,
И мыться к нему приходили принцессы.
Рискуя всечасно своей головою,
На службе не мог обрести он покою.
Душой уставая, подумывал: "Что-то
Теряю я радость от нервной работы.
Пора уходить." Но всё медлил с уходом,
Соблазны манили и год шёл за годом.
Цеплялся Насух за любые предлоги,
Катилась телега по старой дороге.
* * *
Решил он с души снять позорную тайну -
К суфийскому мастеру на покаянье
Отправился с сердцем тяжёлым, невесел,
Но, в страхе, не смог приоткрыть тайну чресел.
Пред старцем склонившись, просил лишь молитвы.
Взгляд суфия острый, как лезвие бритвы,
Мог в душах людских зреть любые секреты,
И тайна Насуха открылась аскету.
Но, видя
Решил промолчать, сотворяя молитву:
– "О, Боже! Насуху пошли избавленье!"
От суфиев Богу доходят моленья
Верней, чем от мира людей суетливых.
Они - маяки, что на водах бурливых
Горят изнутри, путь судам освещая.
Но тe, кому выпала доля такая,
Хотя преисполнены внутрeнним жаром,
Молчат о мистериях этих недаром.
Святой человек был свободен духовно,
И Богу открыт целиком, безусловно,
Настолько расплавив субстанцию эго,
Что стали слова его внутренним эхом
Слов Господа собственного монолога -
Тех слов, что всегда исполняются строго!
* * *
Вот притча о том, как исправил Насуха
Наш добрый Господь ... Раз, серёжку из уха
Споткнувшись, теряет принцесса нагая,
Висела жемчужина в ней дорогая.
Охранники в бане замкнули все двери
И начался поиск бесценной потери.
Сперва осмотрели диваны, подушки,
Одежды, ковры и все те безделушки,
Которые дамы таскают с собою.
Служанки побегали шумной толпою,
Но жемчуг сыскать не смогли, и обслугу
Досматривать начали лично. С испугом,
Из евнухов каждый – и раб, и свободный
Нагим перед фрейлиною благородной
Вставал и показывал рот ей, и уши,
И ноздри, другие отверстья ... Снаружи
Их всех проверяли, конечно, детально;
Тоскливые евнухи мялись печально ...
* * *
Насух же, укрывшись в рабочей каморке,
И в страхе к щелястой прильнув переборке,
Пал духом и казнь предвидя инертно,
Так Богу молился в отчаяньи предсмертном:
– "О Боже! Ты знаешь, не крал я жемчужин,
Но если разденув, увидят - напружен
Мой член стал в присутствии этих красавиц,
То станут пытать и казнят! Я – мерзавец!
Но всё ж умоляю - спаси меня, Боже!
Один раз - сегодня! Ведь Ты это можешь!
Коль скроешь от мира Ты жалкую тайну,
Возьму я другую работу по найму!
Раскаялся я пред Тобой совершенно!
Пощады прошу, о Создатель вселенной!"
Рыдая, в удушье предсмертной молитвы,
Он ждал уж исхода жемчужной ловитвы,
Как вдруг уловил обострившимся слухом
Приказ: "Разобраться осталось с Насухом,
Мы всех обыскали, он будет последним.