Суть времени. Цикл передач. № 01-10

Кургинян Сергей Ервандович

«А, в-третьих, — говорит меньшинство, — мы готовы гнобить большинство, гноить страну, длить регресс, уничтожая общество и даже принадлежащее нам государство, но продлевая своё квазивластное состояние. Мы, — говорит меньшинство, — на это готовы вопреки всему историческому опыту». Потому что правящий класс никогда не может наращивать энтропию в обществе, разлагать его, превращать его в аморфную слизь — ему это общество нужно для построения сильного государства. А сильное государство ему нужно, потому что правящий класс данной страны должен выдерживать конкуренцию с другими правящими классами. Поэтому он не может иметь дистрофичного солдата, не может иметь неграмотного, пьяного рабочего. Ему нужен сильный образованный рабочий,

ему нужен сильный солдат. И в этом смысл марксовской формулы, что капитал сам создаёт своего могильщика.

К формуле (она совершенно справедлива) должен быть добавлен один пункт. Капитал, участвующий в исторической конкуренции и двигающийся в восходящем потоке истории, рождает своего могильщика. Но если капитал понимает это — грубо говоря, читает Маркса и понимает, что там написано, — то он же может, почесав репу, сказать себе: «А зачем нам двигаться в восходящем потоке истории, зачем нам создавать своего могильщика, если мы можем управлять регрессом, поворачивать вспять историческое время, подавлять общественные потенциалы, обыдливать общество, работать не как собиратели, а как деструкторы, рассыпатели, и этим способом продлевать своё историческое время?» Вот в чём, между прочим, суть этого времени, и почему к нему вполне можно адресовать великие слова: «Ваше время и власть тьмы». Вот чем занято меньшинство.

А чем занято большинство? Оно радуется, обнаружив, что оно большинство. Оно ликует по этому поводу. Говорит: «Мы-то думали, что мы — меньшинство, мы жались каждый по своей квартирке, [потому] что нас так мало. А нас на самом деле — о-го-го сколько! Так надо что-то делать!»

Это правомочная радость, правомерная, правильная, великая и справедливая. Не только потому, что вообще приятно существовать в большинстве (хотя когда у тебя есть правда, надо иметь силу воли и духа для того, чтобы существовать и в меньшинстве), но ещё и потому, что обнаруживается очень крупная истина, понимаете? Дело же не только в том, что людей много, и что они недовольны тем, чем обернулось двадцатилетие. Дело в другом.

Когда-то господин Ракитов (был такой советник у Ельцина) говорил о том, что «наша задача — сменить ядро цивилизации». Есть цивилизация (историко-культурная личность), а в ней есть ядро.

В этом ядре есть то, что называется «социокультурные коды» (примерно то же самое, что коды при компьютерном программировании или в генетике). Вот это ядро определяет тип личности. И господин Ракитов тогда сказал, что «наша задача (задача ельцинского процесса 1991–1999 годов) — сменить ядро исторической личности». Это [значит] сменить принципы функционирования языка, культуры, религии, менталитета, всего. Я-то тогда сказал (показывает фигу): «Вот тебе, а не смена ядра. Ничего этого не будет».

Понадобилось 20 лет радений меньшинства по измыванию над большинством, чтобы понять, что они его [ядро] царапнули, задели, что-то в этом ядре травмировали. Но нельзя ядро, существующее тысячелетиями, изменить за 20 лет! Это всё тот же народ по своим фундаментальным константам. Он как, в силу своих фундаментальных констант, поддержал советский строй и советский проект, он так, в силу этих же фундаментальных констант, сопротивляется любому их изменению. Их так изменить нельзя.

Его царапнули, задели… Великий испанский философ Мигель де Унамуно говорил, что есть интраистория и экстраистория — внутренняя и внешняя история, в сущности, ядро истории и её периферия.

На периферии-то похулиганили сильно и, может быть, что-нибудь травмировали и в ядре. Но ядро, конечно, не изменили. Мы всё те же. И нас большинство. Мы живём на этих просторах, мы понимаем примерно, как они устроены. Мы впитали в себя не только эти ландшафты,

эту культуру, но мы впитали в себя ещё и этот дух, и эти представления о должном, и эти принципы поведения, эти принципы уважения к централизованной государственности. Потому что невозможно раскинуться на такую территорию и обладать такими параметрами — и не уважать всё это. Мы всё это вместе впитали и стоим на своём. И это обнаруживается, помимо всего прочего. И тут есть предмет для ликования.

Но всё это, как говорят математики, необходимо, но совершенно недостаточно. Это абсолютно необходимо и совершенно недостаточно.

Давайте разберёмся ещё раз, внимательно и спокойно, на что делает ставку меньшинство. На что оно делает ставку?

На свой властный — информационный (телевизионный, в том числе), экономический, политический, а в чём-то даже силовой — потенциал. Это первое.

На политическую неорганизованность и, что намного хуже, социальную бесструктурность («сломаный хребет») большинства.

На допустимость для меньшинства(в силу его — не побоюсь всё-таки этого слова в самом обобщённом виде — антинациональности, или чуждости национальному духу, чуждости любви к Родине, государству, и чуждости даже идее того, что это государство является инструментом твоей силы как правящего класса… всё это чуждо, соответственно, возникает допустимость) и даже необходимость регресса во имя обуздания большинства. Что, в принципе, ни одно восходящее государство, сколь угодно свирепое, себе позволить не может. Гитлер омерзителен, но он позволить себе регресса общества, которым он управляет, не может. Ибо это общество и это государство ему нужны для его зловещих целей. Здесь же возможен и допустим, а в каком-то смысле даже желателен именно регресс.

Причём информационные и прочие потенциалы применяются для растления, манипуляции, «аморфизации» (да простится мне это, не вполне общепринятое, слово), наращивания степени аморфности общества, которым меньшинство управляет.

Я не могу тут не вспомнить Достоевского: «Мы пустим пьянство, донос; мы пустим неслыханный разврат; мы всякого гения потушим в младенчестве». Называлось это «Бесы». Проводились абсолютно ясные адресации, связанные с революционными движениями того времени. Но революционеры-то бесами не стали — всеобщее образование, индустриализация и всё прочее. А вот теперь наступает время, когда есть полное право говорить об этом. «Единственный обязательный предмет — физкультура. Да и то много. С кулаками будут кидаться на нас, поэтому можно и без физкультуры». Единственный предмет — правильное потребление водки и наркотиков. Обязательно. Всё остальное — факультатив, платите деньги.

Я снова говорю: почему этого не делает нормальная, сколь угодно свирепая, элита? Сколь угодно свирепая, подчёркиваю. Потому что государство нужно для выигрыша в конкуренции с другими элитами! А здесь это не нужно. Вот та тайна, которая маячит за фасадом происходящего, за всеми парадными утверждениями, и которую всё время пытаются скрыть.

Снова спрашиваю: на что делает меньшинство ставку? Три ставки, три. Внимание! Это очень важно сформулировать чётко и осознать в полной мере.

Ставка первая — на деградацию, регресс как средства продления своего псевдогосподства. Продление господства через ликвидацию объекта, по отношению к которому осуществляется господство.