Суть времени. Цикл передач. № 01-10
Шрифт:
Это и есть то, что я назвал «мутация», «паразитарность», «превращённая форма». Это свойство правящего класса.
Второе. Как только мы это обнаруживаем, мы спрашиваем себя: а не этим занимались смутировавшие группы советской элиты (или, как я это называю, «антиэлиты»), разрушая СССР? Не этим ли они занимались, по существу?
Ведь смысл того, что нужно было делать, заключался в том, что советскую систему надо было переместить с индустриальной базы опоры — на постиндустриальную. Если наука действительно
«Да, — сказала смутировавшая часть номенклатуры, — ни фига себе, мы переместим базу опоры, система трансформируется, и нам в ней не будет места! Нетушки, не нужно нам никакого развития, если мы теряем место в процессе. Нам нужно сохранить место — любой ценой».
Я вновь напоминаю, как на одной из таких «элитных» посиделок, где я умею раздражать собеседников, я всё спрашивал: «Где модернизация, гады, где модернизация, что модернизировано? Если по факту через 20 лет говорят, что ничто не модернизировано, значит, модернизации нет. За 20 лет осуществлена демодернизация: заводы разрушены, образование стало хуже, интеллигенция живёт, как изгой, рабочий класс разрушается (мы гигантским трудом его создали в ускоренное время в 30-е годы)… Где модернизация?»
Наконец, один из участников этих посиделок разозлился (такой элитный парень) и сказал: «Вот, Кургинян ничего не понимает! Ещё нас учит, а сам идиот. Речь не шла о модернизации общества. Речь шла о модернизации элиты». Тогда я спросил: «За счёт чего?» И он мне ответил: «За счёт всего».
Один из сидевших на этих посиделках, более слабонервный вьюнош, вдруг крикнул: «Господа, будучи настолько либералами, можно же быть хоть чуть-чуть гуманистами!» Ему сказали: «Нельзя». И стали пить коньяк и пожирать икру после «круглого стола».
Итак, «за счёт всего». Удержание власти возможно за счёт всего, в том числе и за счёт поворота вспять исторического времени. Не этим занималась не только сегодняшняя псевдокапиталистическая субгруппа… не знаю, как назвать… класс… Боюсь, не могу так назвать, потому что уже говорил много раз, что класс определяется собственностью на орудия и средства производства, а фомка вряд ли является средством производства. Воровская фомка оным названа быть не может…
Значит, псевдокласс, супергруппа, не важно, вот эта группа, которая сейчас этим занимается, — не есть ли она наследник советской антиэлитной группы? Не делает ли она то же самое? А если делает то же самое, то ясно, чем это кончится. Она будет пытаться сохраняться, разрушая государство. Она и не может ничего другого сделать, ибо, если она поощряет регресс, она поощряет гниение, — и государство рухнет, раньше или позже. Значит, она продлевает себя за счёт разрушения государства. Понятно, чем это кончится.
У меня возникает вопрос: это одна и та же программа, которая таинственным способом передаётся от советской антиэлиты в постсоветскую? Или это одна и та же элита, исторически наследующая своим предшественникам в полной мере? В том числе, не только на уровне идей, программ, а на уровне реального элитного субстрата?
И, наконец, [третье]: мне бы хотелось знать, как это соотносится с мировыми процессами?
Ведь это очень важно. Это наше «ноу-хау»? Или мы опять «слабое звено» в некоем мировом процессе?
Перед тем, как обсудить все эти три вопроса, я ещё раз спрошу о другом. Если меньшинство делает ставку:
— на свой властный, информационный, политический, даже силовой потенциал;
— на политическую неорганизованность и социальную бесструктурность («сломанный хребет») большинства;
— на допустимость
если оно применяет информационные и прочие потенциалы для растления, манипуляции, «аморфизации», то есть делает то, что в принципе в истории не делалось (сознательно, по крайней мере) на протяжении тысячелетий… Если меньшинство делает всё это и делает ставку на это, то на что должны делать ставку мы? Я спрашиваю всех собравшихся: на что в этом случае должны делать ставку мы?
Ну, понятно же, что (как говорили начальники — старшины, младшие лейтенанты — во время, когда я проходил сборы в Таманской дивизии) «разборка автомата Калашникова осуществляется определённым образом, а сборка осуществляется в обратном порядке». Так вот, мы должны действовать в обратном порядке.
То есть:
Если они хотят опереться на свой властный, информационный, экономический, политический потенциал, мы должны опереться на другой потенциал;
Если они хотят эскалировать политическую неорганизованность, социальную бесструктурность, мы должны структурировать общество. Структурировать его! В этом наша альтернатива нарастающей бесструктурности. Поймите, что она нарастает день ото дня. Значит, мы должны этому энтропийному процессу противопоставить негэнтропийный процесс, обратный процесс. Процесс социальной структуризации, а не только политической организации. Потому что можно 25 раз организовать всё политически, но если социально всё дезорганизовано, то все эти политические организации гроша ломаного не стоят и рухнут при первом испытании. Точнее, рассыплются в пыль, как они рассыпались уже неоднократно.
И, наконец, последнее. Если они делают ставку на допустимость и даже необходимость регресса во имя обуздания большинства, то мы должны делать ставку на контррегресс, на обратную тенденцию. У нас нет с вами восходящего исторического процесса, как данности. Мы не можем рассуждать в парадигме «могильщика». Потому что никто не делает «могильщика». «Могильщика» делают только в восходящих, повторяю, исторических условиях, а их явно нет. Явно нет. В этом гигантская новизна по отношению ко всему, о чём рассуждал Маркс. Ибо представить себе, что какой-то господствующий класс будет отказываться от господства и обеспечивать регресс, Маркс не мог. Не хотел. Может быть, боялся это себе представить. А вот Джек Лондон, когда писал уже роман «Железная пята», довольно подробно это описывал. Описывал эту, так сказать, глобальную олигархию, которая за счёт подобных вещей и будет выживать. В том числе, и создавая это бесструктурное, деградационное большинство, которое Джек Лондон назвал зверем из бездны. Вот она будет творить этого зверя из бездны, потом усмирять, потом снова творить и за счёт этого пытаться обеспечивать самовыживание и даже устойчивость своеобразного типа.
Итак, вот эти три направления: инвентаризация наших возможностей и их наращивание, всех возможностей — интеллектуальных, деятельностных… Вот, есть интернет. Чей он будет завтра? Это ведь зависит не только от того, сколько у кого денег и какие башни выстраивают. Это же зависит от других вещей. И чем он будет, это интернет? Он будет большим, чем телевидение, или меньшим? Сумеет ли та организованная часть этого большинства, которую мы пытаемся сформировать, пробиться с этим интернетом к большинству? Как она к нему будет пробиваться? Насколько будет активна, насколько сплочена? Потому что сплочены только люди, у которых есть ценности.
Эволюционное значение ценностей двояко. В обычных условиях они оберегают вас от преступлений, за которые вас наказывают и отбрасывают назад в обществе. Но, если в обществе за преступления вас не наказывают, не отбрасывают назад, а поощряют (а именно в этом смысл сегодняшнего процесса; всё, вплоть до законов, — это поощрение преступности, наращивание преступных тенденций), то какой остаётся эволюционный смысл у ценностей? Они ж становятся веригами! Вы себя всё время держите в рамках и не можете маневрировать, а ваши противники могут. Вы всё время оглядываетесь на закон, потому что вы законопослушные граждане, а они его нарушают [с легкостью], и за счёт этого укрепляют и укрепляют свои возможности.