Сувениры Тьмы
Шрифт:
Как быть дальше? Здравый смысл подсказывал, что теперь, после окончательного краха всех надежд, связанных с переездом в Питер, наиболее правильным и логичным было бы вернуться домой, в Ставрополь. Вот только где и когда юные леди из готической субкультуры прислушивались к голосу здравого смысла? Волошина не могла смириться с таким позорным поражением. Подумать только: ей пришлось стать содержанкой и убийцей — и все ради того, чтобы остаться у разбитого корыта? Нет! Она останется в Питере и докажет этому городу, что достойна занимать одно из почетных мест среди его элит. Темная Роза не желала понять, что происходящее с ней было в какой-то степени знаком свыше, сигналом о том, что нужно бежать —
Юля позвонила Хеллине. Та была рада ее слышать и с радостью согласилась снова принять у себя. Впрочем, задерживаться в гостях у бичеватой неформалки Волошина не собиралась. Ей просто нужно было пересидеть где-то некоторое время — возможно, всего несколько дней, в течение которых Юля смогла бы предпринять шаги, необходимые для того, чтобы выправить ее пошатнувшееся положение.
Это была уже другая Юля Волошина. То, через что она прошла в "Темном доме", изменило душу девушки — и теперь, чтобы добиться своей цели, она была готова уже абсолютно на все. Юля понимала, что никто не возьмет ее на работу дизайнером или художником — просто потому, что люди изначально настроены против того, чтобы давать спокойно расти и развиваться кому-то, более талантливому, чем они. Понимала Волошина также и то, что она никогда не сможет встать на ноги, работая уборщицей или продавщицей. Поэтому готесса пошла сделку с совестью — и принялась искать работу в сфере интимных услуг.
Долго пытаться ей не пришлось.
Теперь в жизни Юли Волошиной, известной в готических кругах Ставрополя и Петербурга под прозвищем Темная Роза, началась совершенно новая глава. Она была теперь сотрудницей питерского интим-салона с непритязательным названием "Красный фонарь", где выполняла сразу две функции — обычной проститутки, а также BDSM-госпожи, которой ее назначила местная бандерша, взглянув на Юлины одежду и макияж. Волошина не стала возражать. Избивать и унижать мужчин, заставлять их целовать каблуки туфель и пить мочу? В этом определенно что-то есть.
Непритязательным в салоне было только название — а все остальное находилось на очень высоком уровне. Раз в две недели девушек даже осматривали врачи — причем не только обычный для таких мест гинеколог, но также специалист по кожным заболеваниям, а еще — по понятным причинам — проктолог. Проценты от вознаграждений за встречи здесь тоже были очень неплохими: самые красивые девушки могли заработать до ста тысяч в месяц. Юля как раз была одной из самых красивых, а с учетом ее работы на две ставки — и одной из самых востребованных. Согласно ее подсчетам, всего через год такой работы она смогла бы надолго арендовать просторную квартиру в центре Питера и оборудовать там профессиональную студию для своих занятий живописью и дизайном. После этого она всем докажет, что не зря приехала в этот город. Она станет известной художницей, станет богатой и знаменитой. Станет… Станет… Станет…
Понимание того, что в один из моментов она допустила серьезную ошибку, начало постепенно проникать в ее сознание приблизительно через месяц — когда впечатления от смены обстановки перестали быть свежими, и происходящее в стенах борделя превратилось в рабочую рутину. Теперь, подмахивая очередному клиенту или полосуя плеткой ягодицы кого-то, кто любит погорячее, Юля все чаще задумывалась о том, что где-то в ее расчетах зияет заметная брешь, через которую в ее уютный темный мир проникает слепящий свет беспощадного солнца, под которым явью становится все, что хотелось бы скрыть. Она пока не могла понять, когда же именно оступилась, но чувствовала — что-то идет не так, очень сильно не так. И это даже не было связано с тем, что она стала проституткой. Что-то другое…
Может быть, дело в том, что она еще и убийца? Нет — сколько ни прислушивалась Волошина к своему внутреннему голосу, она не смогла услышать там терзаний совести. Зарезанного ею человека Юля всегда считала за кусок дерьма — и после его смерти ее мнение о Рустаме нисколько не изменилось. Да, но по ее вине погиб также и Даниэль… "Нет! Не из-за меня!". Ну конечно же, нет. Она ведь не могла предполагать, что Дроу настолько привязан к своему наркоману-любовнику. Ну не мог этот возвышенный и утонченный красавец всей душой любить столь ничтожного человечка! Или…
Тут Юльку словно током обожгло. Она даже чуть сильнее обычного стегнула плеткой очередного мазохиста, которого обрабатывала в тот момент.
— О да, моя Госпожа! — заверещал клиент. — Еще!
"Что, если и не было никакого "возвышенного и утонченного"? — подумала она, продолжая наказывать раба. — Что, если Даниэль всегда был обычной посредственностью? Да, он имел прекрасный голос и умел складывать слова в красивые фразы — но был ли он сам достоин всего того, о чем пел? Соответствовал ли он этому?".
Однажды возникнув, эти мысли уже не покидали ее. А скоро Юля Волошина уже просто перестала думать о чем-то другом. Ей стало ясно, что она пошла по ложному пути с самого начала. Поверила человеку, который вовсе не был тем, кем хотел казаться. Он пускал своим поклонникам пыль в глаза, заставлял их менять образ жизни, ссориться с родителями, отрицать очевидное, совершать не то что даже необдуманные — а немотивированные поступки. И еще он нагло, позорно лгал о своей ориентации. Лгал, потому что боялся растерять фанаток, боялся потерять деньги, которые сходившие по нему с ума девушки исправно отдавали за его альбомы, сувениры и постеры.
Падение началось именно в тот момент, когда Юля, словно безмозглый грызун за дудочкой крысолова, пошла за волшебным голосом, манившим в ночь с волны интернет-радио для готов.
Возвращаясь мыслями к текстам его песен, сейчас она понимала, что были то всего лишь зарифмованные и перемешанные с плагиатом наборы штампов о готике — причем, штампов самого обывательского толка. Потому что одеваться в черное, носить серебряные кольца, нюхать розы и резать себе предплечье лезвием бритвы или кухонным ножом еще недостаточно для того, чтобы по-настоящему отличаться от окружающей тебя "серой массы". Они, многочисленные поклонники Дроу и подобных ему, сливались в другую массу — черную. И, по большому счету, ничем не отличались от тех, кого презрительно именовали "быдлом" или, в лучшем случае, "цивилами". Более того — они постепенно становились даже хуже, теряя человеческий облик — ведь их кумир учил, что "самые прекрасные люди это мрази" — а они были обязаны соответствовать. Пусть он и сам жесточайшим образом поплатился за то, что сделал с ее душой — смерть Даниэля Дроу не могла стать искуплением для Юли Волошиной. Наоборот, она только все усугубляла. Его нельзя было достать с того света, нельзя было высказать ему все в лицо, нельзя было плюнуть в глаза, чтобы смыть с себя грязь его лжи и фальши.
Начав размышлять об этом, Юля не могла больше думать ни о чем другом. Она потеряла интерес к жизни и перестала мечтать о своем великом будущем. Движения Темной Розы стали автоматическими — даже, можно сказать, механическими. Прямо как в одной из песен ее бывшего кумира, которую тот показывал ей незадолго до своей смерти:
Бросить монет не забудьте
В старый истершийся таз.
Кукла наследника Тутти
Снова танцует для вас.
Он никогда не запишет эти строчки на диск. Но для нее они уже стали реальностью.