Сувениры Тьмы
Шрифт:
Вслед за апатией пришли вспышки ярости. Обычно это происходило во время сеансов в садомазохистском кабинете — Юля представляла, что перед ней стоит нагишом на четвереньках не солидный бизнесмен или депутат городского законодательного собрания — а Даниэль Дроу. "Сапогом по губам и плетка", — опять как в одной из его проклятых песен, ну никуда от них не деться! Несмотря на то, что в такие моменты Темная Роза усердствовала сильнее, чем это было необходимо, ее специфические клиенты не жаловались. Они воспринимали происходящее как элемент игры — в конце концов, именно за этим они и шли в салон. Но однажды Юля пришла в ярость,
Клиента увела охрана. Конечно, ей тоже влетело от начальства в тот вечер. Юле сделали строгий выговор и урезали ее процент от заработка. Ей было все равно.
Залечив синяки и ссадины, Волошина снова вышла на работу. Прошло совсем немного времени, прежде чем она снова сорвалась. На этот раз — во время садо-мазо. Юля отходила клиента так, что на нем живого места не осталось. Перед этим она связала мужчину и вставила ему в рот красный шарик-кляп, так что бедолага не смог ни сказать стоп-слово, ни позвать на помощь.
После этого Юлю, отобрав у нее банковскую карту со всеми деньгами, которые она успела заработать, вышвырнули на улицу. Следом полетели ее телефон и ноутбук, которые после соприкосновения с асфальтом уже не имело смысла подбирать. Перед изгнанием охранники борделя от души избили девушку. И не только избили. Ей было все равно.
Юля опять поехала к Хеллине. Не сразу — денег у нее не было даже на метро. Сперва Волошина добрела до Готовальни, где надеялась найти хоть какую-то помощь. Знакомых лиц она не увидела — что и неудивительно, ибо контингент в такого рода местах очень текуч. Молодые металлисты и готы переполошились, когда из темноты к ним вышло окровавленное, стонущее, еле держащееся на ногах существо. Поняв, что это человек, они принялись расспрашивать, что случилось. Конечно, Темная Роза не стала сообщать им, откуда она пришла. Соврала, что ее избили и ограбили уличные гопники, и сказала, что ей нужно попасть к подруге. Ребята умыли ее минеральной водой из бутылки, напоили водкой, дали денег на проезд и мобильный телефон, чтобы позвонить. Двое из них даже проводили ее до дома Хеллины. Та только охнула, увидав, во что превратилась ее прекрасная готичная подруга. В течение нескольких дней Хеллина выхаживала Юльку, приводя ее в человеческий вид.
Теперь они были товарками по несчастью. Теперь им было, о чем поплакаться друг другу долгими вечерами за бутылкой вина. Спустя какое-то время Юля начала даже понемногу подниматься на свет из глубин своих мрачных мыслей. Она снова стала думать о том, чтобы попытаться наладить свою жизнь — на этот раз не ставя перед собой высоких целей. Просто попробовать начать жить хотя бы так, как живут все вокруг, не замахиваясь на какое-то сверхъестественное, нечеловеческое счастье. Темная Роза вновь начала искать работу, и скоро ее пообещали взять уборщицей в районное отделение полиции.
Но Петербург если прижмет — так уж серьезно. Уже на следующий день после того, как Юля договорилась насчет работы, в квартире Хеллины раздался телефонный звонок. Звонили хозяйке. После недолгого разговора Хеллина подошла к Юле и с виноватым
И снова череда неформальных тусовок, пьянок, ночевок на "вписках" и в сквотах, а то и просто на улице. И снова в голове закружилась непроглядная чернота, в которой обрывки песен Даниэля Дроу смешивались с какими-то странными голосами, звучавшими прямо у нее в голове. То были голоса детей и подростков, рассказывавшие ей, почему они не хотят больше жить. Как только один из них замолкал, сразу вступал другой, а на заднем фоне были слышны отзвуки готической музыки. Это было невыносимо. Лишь алкоголь помогал на какое-то время перестать их слышать.
И она начала употреблять его в немыслимых для прежней себя количествах, благо в той среде, в которую она теперь вернулась, чтобы окончательно в ней раствориться, это вовсе не было проблемой. Готы, панки, хиппи, металлисты и скинхеды щедро наливали ей водки и портвейна, чокались с нею пластиковыми стаканчиками, неистово трахали ее на "вписках", в кустах и в подъездах, видя в Юле такую же, как они, неформалку-антиконформистку. Они не понимали, что рядом с ними находится мертвая чертова кукла, в душе которой разверзлась такая бездна, что хватило бы сгинуть без следа всем, кто когда-либо появлялся на Готовальне.
Однажды, когда Юля шла вечером по Невскому с очередной "вписки" на очередную сходку, ее узнал тот самый кавказец, которого она укусила в "Красном фонаре". Он был не один, а с несколькими друзьями. Мужчины затащили девушку в автомобиль, привезли в какое-то безлюдное место и там многократно изнасиловали. Юля надеялась, что после того, как они закончат, кавказцы убьют ее — но те почему-то не стали делать этого. После этого случая Темная Роза начала носить с собой нож, который выменяла у какого-то панка на свои серебряные перстни.
В один из зимних дней 2009-го на Готовальню забрел Крис — тот самый парень, с которым она спорила о половой принадлежности Даниэля Дроу в день, когда познакомилась с Перегрузом.
— Юлька, ты? — тот не сразу узнал ее, что, впрочем, было вовсе неудивительно — так сильно изменились черты ее милого некогда личика от пережитого и выпитого. — Как дела? Все еще тащишься по этому, как его… Дроу?
Юля, промолчав, отрицательно помотала головой.
— Кстати, слышала, что с ним случилось? — продолжил Крис. — Он, оказывается, педиком был. И наркоманом вдобавок. И вот, короче, однажды он любовника своего зарезал, а сам в окно…
Договорить парень не успел. В следующий миг он лежал на снегу, а Юля, сидя на нем сверху, раз за разом всаживала лезвие ножа Крису в горло, в грудь, в живот. Он умер, даже не успев толком понять, что происходит — а Темная Роза продолжала снова и снова вгонять в мертвое тело полоску заточенной стали. Детские голоса в ее голове хором запели песню Rene Magritte. Когда ее, скрутив за спиной руки, оторвали от изувеченного трупа два дюжих полицейских, Юля думала не о том, что она только что сотворила. И даже не о Даниэле Дроу.