Суженый-ряженый
Шрифт:
Загипнотизированная этим волшебным зрелищем, Таня опять упустила возможность сообщить соседке, что еда у нее есть. С другой стороны, наличие оной гостья и сама должна была заметить, когда пристраивала в холодильнике свой торт.
Пожав плечами, Таня водрузила бутылку вина посреди стола и пошла за штопором.
Быстро выложив в плетеную корзинку нарезанный хлеб, тоже, кстати, принесенный с собой, Ирочка без обиняков, в манере совершенно ей несвойственной приступила прямо к делу.
– - Танюша, речь идет о жизни и смерти!
– - воскликнула она с изрядной
В ее мелодичном голоске, привычно ласкающем слух, Тане вдруг послышались металлические нотки. Но может быть, ей это лишь показалось.
– - Только ты можешь меня спасти!
– - снова воскликнула Ирочка, но уже более проникновенным тоном. На этот раз никаких металлических ноток слышно не было. Она умолкла, давая собеседнице возможность прочувствовать всю безграничность своего к ней доверия.
– - Вот как?..
– - обронила Таня и тоже умолкла. Нет, ей решительно не хотелось брать на себя ответственность ни за жизнь, ни тем более за смерть Ирочки Булыгиной. В безграничном доверии соседки она также совершенно не нуждалась. К сожалению, избежать тяжкого бремени ответственности не представлялось никакой возможности. Либо за то, либо за другое. Третьего просто не было дано.
Таня прочувствовала и осознала всю тщетность сопротивления судьбе, но покориться уготованной ей участи вот так сразу... Нет, она просто не могла себя заставить! И пусть это было ужасно невежливо по отношению к гостье, но, не сказав больше ни слова, голодная хозяйка приступила к трапезе. Впрочем, всегда такая деликатная и ранимая Ирочка на сей раз ничуть не смутилась.
– - Во-первых, хочу сказать тебе, что я все знаю, -- деловито сообщила она.
Таня удивленно воззрилась на свою собеседницу, весьма озадаченная этим "все". С другой стороны, теперь уж у нее точно не осталось никаких сомнений в том, что соседку к ней привело отнюдь не праздное любопытство.
– - Тебя, Танюша, не было, поэтому я позвонила Глебу, -- говорила между тем Ирочка, -- и он мне все рассказал...
Опять это интригующее "все"!
– - ...и про то, что вы примерно в одно время учились в Академии художеств, и про то, как вы познакомились. Ты не беспокойся, я знаю, что между тобой и Глебом ничего нет и быть не может...
Было бы из-за чего беспокоиться! Конечно же, между ней и Захаровым ничего нет! И быть не может. Совершенно верно. Уж после ее статьи так точно не может. Надо полагать, бывший любовник... впрочем, может, и не бывший рассказал Ирочке о статье. Таня отрезала кусочек заливного языка и, подцепив его вилкой, отправила в рот.
– - ...но поскольку все равно все считают, что есть...
– - Что все считают?
– - спросила Таня, звякнув ножом о тарелку. Разумеется, она и сама знала, что все считают, но хотела, чтобы ей сказали об этом прямо.
– - Что Глеб твой любовник, -- с готовностью пояснила Ирочка и затараторила: -- Понимаешь, Танюша, все дело в Мише. Глеб уже согласился, и теперь все зависит от тебя. Если бы знамя не упало прямо на Никиту...
– - Погоди, при чем здесь знамя? Какое знамя?
– - Какое, какое... Такое.
Ну да, разумеется, сине-бело-голубое. Как это она сама не догадалась? Ведь Миша всегда вывешивает его в день матча, а Никита Клюев живет как раз этажом ниже Булыгиных. Так что если уж какому-то знамени и суждено было на него упасть, то, конечно, именно тому, что регулярно свешивалось сверху. Во всяком случае, это логично. А ронял знамя наверняка Захаров. В ту самую ночь. Тоже вроде логично.
16
Не просто логично, так, оказывается, все и произошло на самом деле. Ирочкин рассказ получился, правда, немного сбивчивым и скупым на подробности, однако не в меру разыгравшееся Танино воображение легко заполнило образовавшиеся пробелы. Подробностей, в том числе пикантных, получилось даже с избытком. Но тут уж Таня ничего не могла с собой поделать: воображение работало не только против ее желания, но и помимо ее воли.
Ирочка во всем винила футбол и электронику. Впрочем, возможно, следовало винить механику, но в таких технических тонкостях она не разбиралась.
Однако все по порядку.
Перед матчем Миша, как всегда, вывесил в лоджии знамя с символикой любимой команды. "Зенит" выиграл, и Булыгин, отбывая с утра в командировку, оставил сине-бело-голубой стяг реять почти на высоте птичьего полета. Это свисающее из лоджии знамя всегда ужасно раздражало его супругу, и она целый день собиралась его снять, однако руки у нее так и не дошли.
Сегодня Ирочка избавила Таню от длинных путаных объяснений по поводу визита архитектора, сразу же определив свои отношения с ним как деловые. А Таня, меланхолично поедая салат, думала, что таковыми они, возможно, и остались бы, случись ее соседке услышать захаровскую сигнализацию раньше. До того, как назначить ему свидание у себя дома.
К сожалению, подобной возможности ей не представилось. До сих пор сигнализация включалась лишь дважды, и тоже по ночам. Бог знает, почему это происходило, но поднятый по тревоге Захаров ни разу не обнаружил рядом со своей машиной ни одного злоумышленника. С другой стороны, какой злоумышленник решится продолжать свое черное дело под такой аккомпанемент? Да еще посреди белой ночи? Кстати, причины, по которым она выключалась, также были ведомы только Богу. И возможно, еще производителю этого чуда техники.
Той ночью, когда Захаров засиделся у Ирочки в гостях, его сигнализация опять включилась совершенно непонятно отчего. Он долго всматривался в сгустившиеся сумерки -- мешало укрепленное на поручне лоджии знамя, -- но никого рядом со своей машиной так и не увидел. Совершенно уверенный в том, что сигнализация и на этот раз отключится сама еще до того, как он спустится с двенадцатого этажа, Захаров вниз сломя голову не помчался.
Время, однако, шло, секунды складывались в минуты, а она все продолжала квакать. Потеряв наконец терпение, Захаров все-таки ринулся вниз. На пульт он стал жать, едва только выскочил на улицу, но без всякого толку.