Свадьба по приказу
Шрифт:
— Добрый день, Екатерина Степановна, — я поклонилась, уважая ее возраст. — Вот, знакомлюсь со всеми, замечания даю.
— Какие такие замечания? — темнело лицо женщины.
— Упущения у вас, — развела руками, — горничная ко мне не явилась, к завтраку не разбудила, приказ о животном мимо ушей пропустила. Разве это честная работа? Кто же так с хозяйкой обращается?
Чувствовала нутром, как слово «хозяйка» резануло слух Долгорукой. Морщинки углубились, взгляд заострился на мне.
Она обошла стол, силясь унять эмоции. Не пристало главе дома на глазах у прислуги
— Ты садись, Ольга, — разрешила она мне.
Хмыкнув, я снова заняла свое место, жалея, что не сделала этого раньше. Выглядело, будто я ее побаиваюсь, а на деле просто среагировать не успела.
— Еще вечером, — начала Екатерина Степановна, — ко мне Женька пришла и сообщила, что барыня ее прогнала. Раз уж ты ее освободила, я нашла ей новую задачу. В усадьбе никто не прохлаждается. Не разбудили тебя по моей просьбе, я о тебе забочусь, глупенькая. Заметила, в каком расстройстве ты была после прогулки с Его Высочеством. — Она говорила и улыбалась, изображая участливую мать всего семейства. — А что до кота... прости. Нечего дворовому зверью в спальнях хозяев делать. Сергей домом не занимается, не в курсе, а я подобного позволить не могу.
Стерва какая.
Буквально выставляла меня перед управляющим и экономкой неблагодарной, избалованной дурочкой. Намеренно.
Она быстро осознала, что я не скромница, зашла с другой стороны.
Закатить истерику или поступить мудрее?
Первоначальным желанием, естественно, было наброситься на свекровь с обвинениями. Приструнить, может, брата вызвать. Да вариантов много. За меня не только Бестужевы, император и цесаревич защищать будут, ежели попрошу.
Или...
— Простите, маменька, — глупо похлопала ресницами. — Мы хоть с Сергеем Владимировичем и поссорились крупно , но он ясно сказал, что вам отдыхать надобно. Что я ваши усилия должна ценить, вас глубоко уважать. И в связи с этим, я снимаю с вас эти тяжелые обязанности. Ведением хозяйства займусь я.
— Ты? — старшая Долгорукая не удержалась и фыркнула.
— Я. Вы не беспокойтесь, — торопливо ее заверила. — Считаю и пишу я хорошо, родная мать меня обучала домашним заботам. Рано или поздно вам же придется усадьбу покинуть, а я ничего не умею. Князь нас обоих не похвалит. Но я охотно любую помощь и науку от вас приму.
Не сказывала, соловьем наивным заливалась. А Екатерина Степановна заливалась краской, покрывалась алыми пятнами в районе декольте и на шее. Собиралась поспорить, но, посмотрев на Карла Филипповича и Жанну Васильевну, передумала.
Я уловила, что мужчина и женщина ей незаметно моргнули, словно уверяли в беспрекословной верности.
Тревожный знак для меня.
— Ладно, Олюшка, в чем-то ты права, — она вздохнула и поправила складки у груди. — Карл Филиппович, будьте добры, невестке моей все передайте. А вы, Жанна, проведите беседу с Евгенией. Даже если барыня ее «прогоняет», — не скрывая сарказма, заявила она, — это не повод для служанки ночью и поутру от дел отлынивать.
— Будет исполнено, Ваше Сиятельство. — Оба ей поклонились.
— Кота покормить, — напомнила
Воланд не создавал впечатления слабого противника, очень храбро меня защищал перед князем, но мало ли. Злая свекровь опаснее демона. Она собак на фамильяра может спустить, или еще что похуже.
Она подавила в себе нервный смешок и глазами подтвердила мой приказ. Бесило невероятно, но все равно я полагала, что добилась первой победы.
Дальше на отдых времени не осталось. Теперь я поняла задумку свекрови. Сначала я встретилась со всей челядью, старательно запоминала имена, после отправилась в кабинет Екатерины Степановны, куда управляющий принес счетные книги и принялся монотонным голосом объяснять, что к чему.
За пару часов меня начало клонить в сон, разболелась голова, от скуки я зевала, перестав стесняться усатого мужчины.
Прервав его бессвязную речь, я повелела вызвать слуг в левое крыло, оборудовать мне рабочее место и перенести книги туда. В покоях матери Сергея мне не нравилось, свободы не ощущалось. Чувствовала, как она сидит за стеной и довольно потирает ладоши.
Я вышла на свежий воздух, на крыльцо, где расположилась вся семья. Они чаевничали перед ужином, одетые в легкие полушубки, платки, тихо о чем-то беседовали, а мне не обрадовались.
— Так быстро закончила, Олюшка? — упивалась превосходством Долгорукая, погладив притороченный лисий мех на воротнике.
— Нет, куда мне до вашего опыта, — признала я, ежась от холода. — Но решила вам не мешать и помещения ваши не занимать. Приказала все в левое крыло перенести.
Екатерину Степановну перекосило. Ясно-понятно, она наблюдать за мной вздумала, а чтобы в отдаленные закоулки особняка пойти — нужен какой-то основательный предлог.
— Если ты не успеваешь, не готова, давай обучу всему, — доброжелательно предложила она. — И Поля тебе поможет.
Несчастная Полина чуть чаем не подавилась. И все равно промямлила.
— Помогу, да.
— Благодарю за ваше участие, — улыбнулась обоим, — но пока попробую самостоятельно разобраться. Могу я рядом присесть?
В душные комнаты возвращаться не хотелось. Компания была так себе, но это лучше, чем темнота и скукота.
Мне принесли стул, мою шубку, в которую я с удовольствием укуталась и поставили передо мной чашку.
Ярослав и Полина притихли, явно искали причину, по которой могут благородно удалиться, но фантазия в темных головах работала плохо.
Отсюда открывался прекрасный вид на лес, и в сердце что-то защемило. Я ощутила, что меня туда что-то зовет.
Поморщилась, отмахнулась, предположив, что это желание сбежать от жестокой реальности.
Екатерина Степановна начала обсуждать с младшим сыном его перспективы, ругалась, что юный Ярослав не слушается учителей, плохо учится, абсолютно не похож на Сергея.
Парнишка молчал, насупился.
Мать его продолжала, перечисляя имена заморских гувернеров. А я искренне не понимала, отчего Ярика, мысленно окрестила юношу этим именем, не отправят в кадетскую академию.