Свадьба по приказу

Антоник Татьяна

— Доброе утро, Олюшка, — пила она чай, почти завершив завтрак. — Рада, что ты ко мне прислушалась, трудолюбие проявляешь. И не чаяла, что очи свои ясные до обеда откроешь.

— Доброе утро, маменька, — натужно улыбнулась свекрови, мысленно ругнулась и села на свободном стуле. — А вы зачем в такую рань поднялись? Могли бы еще отдыхать.

Зря я ее спросила. Мнимое дружелюбие между нами испарилось. Долгорукая старшая отбросила салфетку, скрипнула ножкой кресла, на котором сидела.

— Разговор

у меня к тебе. Мне Полина рассказала, что ты Ярославу преподавателя обещала для подготовки в кадетское училище.

Ах, голова дырявая. Обещала, каюсь. Но что братец побежит докладывать сестрице, не ждала. И раз Полине информация стала известна, то в себе юная прелестница ее ни в жизни не утаит.

На миг я опешила, а потом взяла себя в руки. Перед акулой-свекровью удивление показывать не стоит.

— Верно, Екатерина Степановна, — я подтвердила. — Сегодня попрошу Карла Филипповича объявление в столицу отправить. Чтобы обязательно офицер, с такой же огненной магией.

— У него есть учителя, — вскипела женщина. — Их достаточно. А про кадетку пусть и думать забудет. Одного военного в семье достаточно.

— Он же хочет... и Сергей скорее всего поддержит.

Аргументов на самом деле было много, но самый важный — искреннее желание мальчишки.

— Сказала же нет! — громко отрезала княгиня. — Ты чего там себе, паршивка удумала? Избавляться от нас по очереди будешь? Я на это денег не дам, я не разрешаю.

Голос ее звенел, слуги, сновавшие рядом и расставлявшие для меня тарелки, спешили ретироваться. А как их уши краснели. Все до единого уловили предмет спора, потом обсуждать на кухне будут.

Оскорбления достигли и меня. Надоело перед Екатериной Степановной расшаркиваться, проглатывать, делать вид, что я не замечаю многих колкостей.

— Если мне память не изменяет, — я наклонилась над тарелкой, — то глава Долгоруких в отсутствие князя — не вы. Вы вдовствующая княгиня, бывшая. Титул за вами из приличий остался, а настоящая хозяйка в данный момент — я.

Скривившись, свекровь фыркнула.

— Он мой сын.

— И брат Сергея. И пока речь идет о преподавателе, а не о поступлении.

— Да Сережа никогда постороннего в поместье не пустит не проверив.

А это уже более похоже на правду. Об этом мой супруг говорил, когда я просила сменить себе прислугу и позвать кого-то из Бестужевых. Князь не обрадуется моему самоуправству.

Хвала мозгам, что идея пришла практически мгновенно.

— Я Его Высочеству напишу. Он абы кого нам не пришлет.

— Да нельзя же! — Екатерина Степановна встала. — Забудь, не трогай Ярослава.

— А вы о нем печетесь, потому что вам я не нравлюсь со своей помощью, или иная причина имеется?

Судя по лицу свекрови, она не больно-то готова выпустить юношу из-под своей юбки, в большей мере злилась

из-за моего участия. Она запретила, а я разрешаю, потворствую. И да, в этом случае я не права, это не мое дело. Но тогда все домашние дождутся случайной смерти младшего сына. Он себя по спрятанным учебником до травмы и чего похуже доведет.

Конечно, можно было признаться, что вчера парня без сознания нашла, но слово-то дано.

Во мне такой калейдоскоп эмоций проносился, у матери князя не меньший. Она приблизилась ко мне, возвышалась. Я тоже поднялась, чтобы подбородком не тянуться.

— А я денег не дам, — нашлась Долгорукая. — Сережа на тебя никакие доверенности выписать не успел, что хочешь в доме меняй, а я верну все обратно на свои места. Что ты без денег будешь делать, Олечка?

Стерва. Получается, я впустую время тратила, чтобы над книгами счетными сидеть. Какая разница, кто в доме повелевает, если все финансы в лапах у склочницы?

Жаль... для нее, что не в этом вопросе.

— Сама оплачу, из своих. — Выпалила и отошла назад, отодвигая стул.

Не хватало толкнуть Екатерину Степановну по неосторожности.

Едва сделала шаг, как чужие пальцы впились в ворот платья и потянули на себя. Кто-то охнул, одна горничная разбила тарелку, испугавшись воинственного жеста моей дражайшей матушки.

— Мы недоговорили, Оля. Сидеть тебе в спальне безвылазно до возвращения Сережи, а там пусть он с тобой разбирается. Неповиновения я не потерплю. Любовнику она писать своему будет, совсем стыд потеряла. Карл Филиппович, — крикнула подоспевшему управляющему, — отведите невестку к себе.

«Кошмар какой», — раздалось в голове голосом Воланда.

Действительно.

Я перестала себя узнавать, вспыхнула словно пламя в камине, словно родовой Долгоруковкий дар на ладони у мага.

Ожесточилась.

И время будто остановилось. Все двигалось медленно, тягуче. Я мысли читала прислуги, отчетливо ощущала их страх и любопытство. Душевные метания усатого мужчины, боявшегося к нам подходить, чтобы ни с кем отношений не потерять. Злость свекрови на меня. И при этом не чувствовалось в ней ненависти ко мне, в основном там обида за сына, за его положение, что невесту ему дурную всучили. Перечислять долго можно.

Сорвав с себя ладонь, я вывернулась и с силой сжала запястье женщины.

— Не смейте никогда меня трогать! — говорила и ловила в ее глазах натуральный страх. По-моему, она ощутила силу гнева и мое магическое могущество. — Никогда. И запирать вы меня не смеете. Вопрос с преподавателем решен. Я напишу тому, кому считаю нужным. А насчет работы в усадьбе, так мне плевать. Лишь бы вы из меня дуру не делали, и мои приказы выполнялись, будили в срок, кота кормили, не мешали.

— Да ты... да ты...