Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
Лелик внимательно посмотрел в зал. Молодежь смотрела на него с восторгом и временами начинала аплодировать. Из пожилых гостей кое-кто прослезился. Макс и Славик были в восторге. Кирка припудривала носик, а Хохлов очень внимательно раскуривал сигару. «Вот гад», — подумал Лелик, который предпочел, чтобы от его слов рыдали все-таки Хохлов с Кирой.
— Конечно же, я не думаю, что Хохлов каждое утро просыпается с мыслью о русских березках, — заявил Лелик.
Хохлов закашлялся и чуть не уронил сигару на брюки.
— Однако почти наверняка он действительно
Хохлом сделал неопределенное выражение лица.
— И прежде чем я сейчас выпью за здоровье Александра и Киры, — громким голосом сказал Лелик, — я хотел бы подарить им скромный, но от этого не менее ценный сувенир — кусочек земли с родины! Настоящей московской земли с улицы Флотской, где Хохлов родился и вырос. Они уехали с родины, но теперь эта родина все время будет с ними! («Вот это классно сказано», — подумал Лелик.)
С этими словами он высоко поднял в руках кубок с московской землей и показал его гостям. В зале началась овация. Народ, судя по всему, просто рыдал. Хохлов тоже положил свою сигару на пепельницу и казался очень взволнованным. Молодежные столы так просто бились в истерике.
Лелик красивым жестом опрокинул кубок с водкой (негодяйский Макс налил туда от силы граммов пятьдесят) и тем же красивым жестом зачем-то грянул кубок об пол. Просто от волнения. Кубок, разумеется, не разбился, а ударился об пол и снова подпрыгнул. Тут истерика началась уже у Макса со Славиком.
Лелик быстро, чтобы не снижать впечатление у аудитории, спустился со сцены и пошел с кубком в вытянутых руках к Хохлову. Тот ожидал Лелика с открытыми объятиями и, когда Лелик подошел, буквально задыхаясь от чувств, обнял друга и зарыдал у него на плече. Лелик тоже был тронут. Нет, он, конечно, надеялся, что все это на Хохлова произведет должное впечатление, но эффект превзошел все ожидания. Лелик был счастлив…
Понемногу в зале все успокоились. Хохлов тоже выпустил Лелика из объятий и сел на свое место, утирая слезы умиления. Лелику было предложено сесть к «молодоженам» за стол, чтобы выпить рюмашку, пока зал слушает музыку и отдыхает.
— Ну, Леха, — сказал Хохлов, продолжая утирать слезы, — ну уважил старика. Спасибо тебе огромное. Я давно так не веселился. А главное — ты так серьезно говорил, что зал просто угорал…
— Я рад, что тебе понравилось, — осторожно сказал Лелик. — Не так-то просто было достать настоящую московскую землю.
— Понятное дело, — согласился Хохлов. — Только в моем магазине продается настоящая московская земля. Даже с разных улиц. Я под это уже весь свой участок в Брюсселе разорил, недавно пришлось за городом новые месторождения осваивать. Зато земля — чистый чернозем. Не стыдно такую в эти чертовы кубки класть. Кстати, кубки спортивные. То ли для бегунов, то ли для прыгунов… Я их по случаю в России заказал у какого-то прогоревшего общества.
— Подожди, подожди, — сказал Лелик, чувствуя, что у него голова идет кругом. — Ты о каком магазине говоришь?
— Ну как о каком? — Хохлов посмотрел
— А… Ну да, — ответил Лелик, похолодев.
— Народ эту хохму оценил, ты видел, — продолжил Хохлов. — Причем ты с таким пафосом говорил — как будто совершенно серьезно, — что все просто рыдали.
— А тут все знают, чем ты торгуешь в этом магазине? — уточнил Лелик.
— Ну конечно, — ответил Хохлов. — Они у меня постоянно покупают все эти сувениры. Конечно, я своим большую скидку делаю. Процентов пятьдесят. Надеюсь, ты догадался при покупке сказать, что это хохма для моей свадьбы? Тебе бы по себестоимости отдали — за пятнадцать баксов.
— Не догадался, — сухо сказал Лелик, вставая. — Но мне для друга ничего не жалко. Рад, что тебе понравилось.
— Я просто в восторге, — сказал Хохлов. — Да и народ протащился. Спасибо, Лех.
— Не за что, — ответил Лелик. — Ладно, я к ребятам пошел.
— Ну, давай, — сказал Хохлов. — Сейчас еще несколько гостей, после чего начинаем веселье уже в свободном режиме. Ты через часок ко мне подгребай за стол — выпьем в спокойной обстановке. Сам понимаешь, сейчас я себе не принадлежу.
— Да нет проблем, конечно, — ответил Лелик и отправился к себе…
— Леха, — сказал Макс, когда Лелик в тяжелой задумчивости опустился на свое место, — это был фурор. Зал просто рыдал. Я такого давно не видел. Даже меня проперло, и я ощутил прилив гордости.
— Ты знаешь, чей это магазин «Русские сувениры»? — безнадежным голосом спросил Лелик.
— Чеченской мафии, — не моргнув глазом, ответил Макс.
— Хорошо бы, — печально сказал Лелик, — но это не так. Магазин принадлежит еврейской мафии. Точнее, главному ее представителю — Александру Александровичу Хохлову.
— Ты что? — испугался Макс. — Что, это действительно его магазин?
Тут Макс произнес очень экспрессивное выражение.
— Вот именно, — грустно ответил Лелик. — Кубки он купил по случаю у какого-то разорившегося спортивного общества, а знаменитая «московская земля» берется здесь за городом на какой-то свалке. Вот такая фигня, друг мой. Поэтому зал и рыдал. Все же в курсе, чем Хохлов занимается. И решили, что я просто прикалываюсь — мол, Хохлову вручаю его же подделку…
— Слушай, это же безнравственно, — возмутился Макс. — Даже мы не рискнули дарить ему землю из парка за «Хилтоном», которая нам вообще бы бесплатно обошлась!
— У нас просто подходящей емкости не было, — напомнил Славик.
— А тут — за сто долларов это жестяное говно с брюссельским черноземом! — повысил голос Макс.
— Да ладно тебе, — сказал Лелик, — не разоряйся. Лично я уже успокоился. Ну облажались — и ладно. Зато народ повеселился вовсю. Молодняк так просто угорал.
— Ну, с молодняком все понятно, — сказал Макс. — Я им рассказал, как ты решил, что Антверпен — это Голландия, и с девкой на стойке по-французски разговаривал. Погляди, они до сих пор хохочут.