Свадебный переполох
Шрифт:
На сей раз он сумел не зажмуриться. Всё и так сейчас исчезнет. Навсегда.
— Бесполезно, — подтвердил Тенмар. — Однажды я не смог убить человека, сказавшего мне это.
«На арене?» — чуть не вырвалось у Роджера. Но не стоит напоминать о таком — даже врагу. К тому же, на арене Анри Тенмар как раз убить смог. Ну что ж — теперь ему такое будет не впервой. Да и Роджер Ревинтер — не невиновный.
— Это была дуэль? — спросил он.
Непонятно, зачем. Какая разница, кто
Подполковник рассмеялся — коротко и зло. От такого смеха станет страшно и приговоренному. Роджеру — стало.
— Я собирался не убить, а спасти, — объяснил Анри. — А он мне сказал: «Бесполезно». Точнее — она. А убить я ее не смог. Ни ее, ни ее сестру. Как вы думаете, я был тогда прав, капитан?
Трясина… Трясина из крови и грязи — топит, топит, топит!..
Может, и хорошо, что Роджер сегодня умрет. Лучше, чем во сне — захлебнувшись в мерзком ужасе!
— Так вы потому решили убить меня не сразу? — горько усмехнулся Ревинтер. — Чтобы я понял, каково это — быть беспомощным? Ошибаетесь. Мне это и так хорошо знакомо. Могли бы не стараться.
— Сколько тебе лет, Роджер?
На «ты» и по имени. Издевается? Наверняка. И зачем Тенмару ответ, известный и так?
— Двадцать один.
— Тебе не кажется, Роджер, что уже поздно ссылаться на тяжелое детство?
Ревинтер прикусил губу. Глупо объяснять врагу (и не только ему), что такое — быть самым младшим и никчемным из графских сыновей. Игрушкой отца.
Зачем во всё это вникать тому, кто от рождения получил силу, красоту, талант, графский титул? И знание, что в будущем станет герцогом. «И в придачу — отца, ничем не лучше твоего», — услужливо добавила память.
— Что вы с ними сделали, Темный тебя подери, Роджер Ревинтер?! Ты и твой змеиный папаша?
В последний раз Роджер видел Тенмара таким на плацу. В первую квиринскую встречу. Но тогда подполковник сдержался. Ради Кристиана.
А сейчас — сорвался. И это — страшнее, чем представлял Ревинтер. Даже на арене Анри держался. Даже после…
Соленый вкус. Кровь? Ревинтер-младший вновь прокусил губу. И опять не сразу заметил.
Ничего — сейчас здесь крови будет много. Из горла… или из груди. Как Тенмар решит. Еще можно из живота — чтобы подыхал подольше.
Статуя получит-таки жертвоприношение. Он любил при жизни кровь — этот Аврелиан то ли Второй, то ли Третий Великий.
— С младшей — ничего. Правда — ничего. Всеслав Словеонский добился помилования для всей их семьи. Даже для самого лорда. Старшая… Эйда… — Ну, давай, говори, мерзавец! — Нашу помолвку разорвали. Эйду вернули семье…
Стальной холод ушел от горла. А боль обожгла лицо, белым огнем расколола потолок.
Аврелианова тога царапнула спину. А стена добавила по голове — едва не лишила сознания…
Не лишила. Значит — еще не всё.
Роджер открыл глаза. Черные мухи отплясывают хоровод. Тенмара толком не видно —
Первый порыв — ощупать лицо. Но сквозь исчезающий туман смотрят угольные глаза, а из них — непроглядная огненная тьма. И Ревинтер внезапно понял — до стрельнувшей в разбитых губах боли! — что никаких порезов нет. Тенмар ударил кулаком. Левой — наотмашь.
Теперь на губах наверняка останется шрам. Еще один. В компанию к тому, давнему…
— Продолжайте.
Клинок валяется у самых ног. Беспомощный — как и его хозяин.
Зала угрожающе закружилась при первой же попытке встать (двинул бы Керли — хуже б и то не было!). Но не просить же пощады у врага…
Ухватившись за руку надменного Аврелиана, Роджер с трудом поднялся на ноги. Немедленно пошатнувшись.
На сей раз Анри никуда не торопится. И всё равно — скользит. Танец смерти… Южане — прирожденные мастера клинка.
Уходя от удара, Ревинтер вдруг резко развернулся вполоборота — неожиданно для себя. Серж показывал такое раз пятнадцать — и никогда столь удачно не получалось. А тут — инстинктивно. У вконец измотанного, с раскалывающейся головой…
И Тенмар, железный Тенмар тоже этого не ожидал. Иначе с чего открыл левый бок? Роджер вскинул клинок… и отвел удар в сторону. Проклятая боязнь крови подвела и сейчас! Роджер Ревинтер не сможет убить Анри Тенмара — даже защищаясь.
Точнее — Ревинтер смог бы, а Николс — нет. Никогда. Ему и гада последнего — хлеще себя самого! — теперь не заколоть…
Анри неожиданно отступил на шаг назад.
— Всё, Роджер, — в тихом голосе больше нет ненависти. Только смертельная усталость.
Бывший каратель вскинул на противника враз похолодевший взгляд. И лишь тогда осознал, что «всё» — это не «конец тебе, проклятая мразь!», а «бой окончен».
А еще понял, что больше не осталось сил — ни для радости, ни для облегчения. Просто подкосились ноги, и Ревинтер сполз на холодный пол — к ногам мраморного Аврелиана. И теперь непонимающе смотрел на догорающие остовы свечей…
Чернеющие огарки — в первых лучах утренней зари. Самое прекрасное в мире квиринское утро встает над Сантэей, а противники его и не заметили.
Ночь кончилась.
Роджер поднял глаза на подполковника. Судя по ровному дыханию — тот даже не устал. Если не считать взгляда, конечно. И потомок тенмарских драконов уж точно не допустил бы той ошибки. Никогда и ни за что.
— Это была проверка… — Ревинтер поднял на недавнего врага глаза. — Вы ведь не дали бы себя убить, да? Зачем же… — он бы вновь прокусил себе губы, но они и так — все в крови. Почти засохшей.
И вдруг понял:
— Вы проверяли, могу ли я убить? Не соврал ли Сержу?
Вот сейчас Тенмара действительно захотелось убить. За всю эту ночь!
Анри молча забрал у противника оружие, повесил оба клинка обратно на стену:
— Садись.
Ревинтер поплелся назад — к знакомой скамье. Будет поить, бить, гонять по залу, расспрашивать?