Сверххищник
Шрифт:
Диана оглянулась по сторонам - те же комнаты и коридоры, только грязные и закопчённые.
– Какой это этаж?
– Чёрт его знает, может пятнадцатый, может шестнадцатый, - прохрипел Немо, - после тринадцатого нумерации нет. Но сюда зачистка редко доходит. Так что можно отдохнуть. Если надо - спустимся ещё ниже.
12
Сашка Вольнов оказался весёлым балагуром, из тех, кто любой музыке предпочитает звук собственного голоса. Макс попытался его уговорить выпустить из морга, но Сашка его даже не слушал. Говорил без умолку, обо всём на свете: о бабах, о пиве, о политических системах, и даже об искусстве.
На смену пришёл Демон. Они о чём-то заспорили с Вольновым. Макс прислушался - да они особо и не стеснялись, - выяснилось, что нашли пулемёты и противопехотные мины. Апостол решил занять круговую оборону и теперь собирал всех тренироваться. Сашка же хотел выспаться, но получалось, что о сне лучше забыть. Они поспорили ещё немного, и Демон прогнал Вольнова к остальным. Когда Сашка ушёл, Демон присел над решёткой, посмотрел вниз.
– Как ты понимаешь это подземелье?
Макс ответил не сразу. Он осмотрел повязку - не открылось ли кровотечение? Нет, всё в порядке. Устроил ногу поудобнее и только после этого насмешливо ответил:
– Да чего там понимать? Подземелье это - модель социального лифта, который, как известно, поднимает только вниз. Если попал, то уже не выберешься.
– Ох и дурак же ты! Выбрал время скоморошничать. Ты лучше скажи: не видел ли наверху девушку. Маленькая такая, с тёмными кудрями, зовут - Майя.
– Видел, - ответил Макс, и в голосе появилась хрипотца.
Демон наклонился ещё ниже, и Макс впервые его рассмотрел подробно. Пронзительные голубые глаза, подбородок с ямочкой, сам плечистый и резкий в движениях, в жестах - хоккеист.
– Что с ней?
– Она была с таким бородатым дядькой.
– Да, это Артур. Где ты их видел?
– На первом этаже, они оба погибли.
Демон помотал головой, закрыл лицо ладонью, пальцы вжались в глаза. Прошептал несколько раз: "этого не может быть". Вскочил, нервно зашагал по коридору, ударил по какой-то коробке ногой. "Ещё пристрелит, сгоряча", - поёжился Макс. Демон вернулся. Опять, уже с ненавистью, задышал на Макса.
– Ты обманываешь меня. Как это случилось?
– Я не был с ними в тот момент. Видел их уже позже. Крови не было, казалось, что они заснули.
– Проклятое место! Я не верю тебе! Пока сам не увижу, не поверю. Не могла Майя умереть, она - сообразительная девочка.
Макс пожал плечами. Что тут скажешь?
– Ты знаешь, какая она - моя Майя?
– у Демона на секунду перехватило дыхание, - Лучше её никого нет. Смешливая, добрая, никогда не злилась. Я - дурак, всё время её злил, а она меня прощала. Зачем я тогда от них ушёл? Всё мой характер сволочной - сначала сделаю, а потом подумаю. Но ничего, надежда есть. Переживём зачистку, поднимемся наверх. Гранаты есть. Апостол - кадровый офицер, у него здесь дисциплина. По-хорошему или по-плохому, но пробьёмся. Найду её. Я тогда скажу: "Майя, прости меня дебила!" И она простит, она такая...
Демон замолчал, отошёл на место, где раньше сидел Вольнов. Стало подозрительно тихо. "Плачет", - решил про себя Макс. Где-то вдалеке слышались выстрелы и разрывы, это тренировались
В морге становилось зябко. Голод и жажда, усталость и боль сложились как некие вектора. Их гнетущая сумма продавливала сознание Макса и увлекала за собой в темноту. Он провалился в полуобморочное забытьё. В этом странном - наполовину сне, наполовину смерти - состоянии, ему пригрезился чистенький умытый помидор сорта "космонавт Попов". Одного его крупного плода было достаточно на целую миску салата. Макс отчётливо увидел себя стоящим в домашней кухне, как он разрезает ножом помидор. Плод развалился на половинки, открылась сочная мясистая мякоть. Она была полностью красной, без белых нитратных миазмов. В мягком свете домашних ламп блеснули нежнейшие зёрнышки.
Макс нарубил одну половину помидора на кубики и ссыпал их в миску, помыл огурец и тоже порубил и добавил в миску; посолил и щедро сдобрил салат майонезом. Перемешивать не стал - он решил дождаться, пока овощи дадут сок. А в это время развернулся к другой половине помидора - она превратилась в роскошную сочную с небольшим слоем жира свиную отбивную. И тут же на огне плиты очутилась сковорода с разогретым маслицем. Макс подхватил мясо и бросил на его сковороду. Быстро-быстро запрыгали бисеринки кипевшего масла. Макс ноздрями втянул горячий хлебный аромат, и кто-то грубо выдернул его из сновидения.
Всё та же вонючая сточная канава. Труп уже начал пованивать. "Боже, до чего холодно! Воистину морг". Наверху громким шёпотом разговаривали Апостол и Демон.
– Пробовал его убедить?
– гудел басок Апостола.
– Сам попробуй. У тебя лучше получится.
– Ладно. Ты сам-то как? Никак? Ладно, иди к остальным. Поспишь пару часиков. Может он наедине разговорится.
Послышались шаркающие пьяные шаги - Демон ушёл. Апостол придвинулся к решётке, молча рассматривал Макса. Тот лежал неподвижно, говорить не хотелось.
– Максим, спишь?
– Пришёл выпустить меня отсюда?
– Это от тебя зависит. Сказал бы, где Диана, да и дело с концом. Ничего мы с ней не сделаем, вот тебе моё слово. Оно здесь закон, против моей воли никто не пойдёт. Ведь она же спасение для всех нас. Понимаешь ты? Это я с тобой по-отечески тетешкаюсь. А ребята, знаешь, каким способом хотели поговорить? Не знаешь, Максим. Не знаешь, как людей ломают, а я видел. Тебя и на пять минут не хватит. Чего молчишь, зачем упрямишься?
Макс внимательно прислушался к себе - умирать не хотелось. Апостол продолжил:
– Слышал последние новости? Да откуда ты мог слышать, здесь радио нет. В общем, осталось восемь часов. Если Диану не вернуть в город войдут бронтосы. Кто они такие я не знаю, но звучит страшно.
– Город? Ты это подземелье называешь городом?
– Не привязывайся к словам. Эх, жалко ты здесь мало пробыл. Это ведь страшное место, Максим. Ведь как человек устроен в обычной жизни наверху? Одним он говорит одно, другим - другое, а сам думает третье. Психологический ребус. А здесь по-другому. Здесь, все, рано или поздно, начинают говорить то, что думают. Я это много раз видел. Много исповедей выслушал. Здесь, перед ликом смерти, все достают из потаённых уголков души самое заветное... Скажешь, где Диана?