Сверххищник
Шрифт:
– Сегодня мы потеряли братьев. Максим станет нашим товарищем по вере и по нашему общему делу. Примите его как родного. Так что ли Максим?
Макс только и сумел, что кивнуть. Апостол продолжал:
– Все знают, что должно произойти в ближайшие сутки. Но этого мы не боимся, к этому мы готовы. Группа Демона нашла на десятом уровне гранатомёты с полными зарядными сумками. В этом наше спасение. Кто-нибудь умеет стрелять из гранатомёта? Не умеете. Но это не беда, я умею стрелять, так как в своё время отслужил и науку эту помню до сих пор. Будем учиться и с помощью оружия пробьём себе путь наверх. Так что ли ребята?
Ребята закричали "ура", замахали кто чем: оружием, картами, ложками. Один
– Пущай Максим нам про тот свет расскажет.
Все засмеялись. Кто-то поддержал: "Верно, как там наверху?" Шум затих. Макс почувствовал взгляды, устремлённые на него. Выступать перед слушателями ему не доводилось, к тому же стоял перед ними почти, что на одной ноге, опираясь рукой на Апостола. Люди ждали. Макс откашлялся.
– Как там наверху? Обыкновенно: осень началась, дождик идёт. Когда выберемся, как раз начнётся бабье лето...
Макс запнулся и огляделся по сторонам. Его слушали очень внимательно, с интересом. Но он чувствовал, что рассказывает что-то не то. Что говорить надо про другое. И он, проклиная себя, начал:
– Послушайте меня! Мы все стали заложниками чудовищного эксперимента. Я не знаю, кто его начал, и каких целей добивается. Но я говорю вам сейчас: вы зря надеетесь на гранатомёты. Их вам подсунули в расчёте на то, что вы начнёте воевать, пробиваться наверх. Нельзя идти на поводу у чужой воли. Надо постараться...
Ему не дали договорить. Ребята закричали, лица их страшно оскалились. Апостол сплеча ударил Макса в самую душу.
– Ах ты, сука!
– Апостол, придерживая Макса за шкирку, ударил ещё раз, - Я-то думал, а ты... Паскуда!
Макс удивился, почему ещё не потерял сознание. После таких ударов - аж тушёнка назад полезла - должен был свалиться в нокаут. Но ему не позволили забыться.
– Демон, Вольнов, оттащите его в морг.
Подскочили двое, Макс уже не разбирал кто, подхватили под мышки. Он идти не мог, повис на руках. Его, как мешок, повезли по полу через комнаты. Конца не было этим переходам. Наконец, остановились в длинном коридоре. На полу лежали две железные решётки, похожие на ливнёвки, только крупнее. Под ними проходил крупный водосток: метр шириной и полтора метра в глубину.
Макса бросили на пол, он одеревенел - не мог двигаться. Вольнов, мужик с выбитыми зубами, что спрашивал как там наверху, и Демон, молодой, ещё совсем юноша, начали ломом поднимать одну из решёток; свернули в сторону. Опять подхватили Макса под мышки и спустили вниз.
– Это что ли ваш морг?
– спросил Макс.
– А что, не видно, что ли?
– усмехнулся Демон.
Макс осмотрелся. Пахло ужасно, как в отстойнике, на полу тёк рыжий ручеёк. Под соседней решёткой лежит мертвец. Когда глаза привыкли к темноте, Макс разглядел что это Даниель, руководитель отдела испытаний. Вот и встретились.
Решётка сверху заскрипела - её поставили на место. Вольнов и Демон заспорили, кому первому оставаться охранять. Метнули жребий, выпало Вольнову. Когда Демон, насвистывая песенку, ушёл, мужик придвинулся к решётке, спросил:
– Эй, ты курятиной не богат?
– Чего?
– не понял Макс.
– Подымить есть чем? Сидеть-то долго.
– Не курю я. Да даже если бы и курил, ваши же все карманы мне вывернули.
Они замолчали, потом Максим спросил:
– И долго нам здесь сидеть?
– Мне - четыре часа, пока Демон на смену не придёт. А тебе - до самой смерти. Ночью появятся падальщики и утащат.
– Как вы здесь отделяете день от ночи? Есть где зарядить телефоны?
– Вентиляцию врубают дважды в сутки. Так и определяем.
– Ясно. А кто такие падальщики?
– Не знаю. Сам не видел, а врать не буду. Но если
Вольнов отошёл от решётки. Было слышно как он устраивается поудобнее у стены. Макс постепенно пришёл в себя, тоже уселся. Встать в водостоке в полный рост было нельзя, да и сил нет.
– Вольнов, а как ты сюда попал?
– Я-то? Обыкновенно, как все. Я сам из Подмосковья. Город Фёдоров, может, слышал про такой. Дрянь городишко. Работы нет никакой, фабрика закрылась, одни торговые центры. Жена кое-как выкручивалась, ездила в райцентр, вроде нашла работу. Я бы тоже поехал, но денег нет разъезжать на маршрутках. Вот, звали одно время на завод. Но там порядок такой: есть заказ - паши без выходных по десять-двенадцать часов, нет заказов - гуляй в неоплачиваемый отпуск. Хозяин завода и рад бы всё по КЗоТу делать, да не он решает, а рынок... Жена стала поздно приезжать, вся вымотанная, ночью отворачивалась от меня к стенке. Я детей кое-как накормлю, в школу соберу, а сам мотаюсь по городу. Сначала вместе с другими тащил, что можно, с нашей фабрики. Видел бы ты нашу прядильно-ткацкую, сейчас она выглядит, словно её с неба бомбили. Потом пристроился в автомастерскую, шарашить. Но дело не пошло, мастерских много, а клиентов нет. Зимой хорошо - можно на дачи смотаться. У ваших москвичей, взять что-нибудь ненужное, на продажу. К вечеру, от всех этих дел, намучаешься, на обратном пути купишь себе баночку пива. Стоишь на тропинке, пьёшь. Домой идти нельзя - жена как увидит пиво - глазами бешено завращает. Алкоголизмус! А какой же я алкоголик? Разве я из дому несу?
Вольнов замолчал. Стало слышно, как он чиркает зажигалкой. Вскоре поплыл сладковатый запах табака. "Что ж он про сигареты-то спрашивал? Курил бы свои, - подумал Макс, - Хитрый мужик..." Вольнов же продолжал:
– Тут радость подвалила - товарищ - он вроде меня, только кругом холостой, - нашёл работу: в Москве, с общежитием и кормёжкой. И платят хорошо. Прибежал ко мне. Вдвоём-то сподручнее. Почистились мы, достали последнюю заначку, кое-как, зайцем, доехали по адресу. Спросили куда идти, добрые люди подсказали. Пришли на каменный колодцем двор. Там фургон стоит, какие-то люди ходят туда-сюда. Спрашиваем: "Кто у вас за главного?" Подходит хачик, высокий, сытый, холёный красавец: один только нос полметра. "Кто такие? Чего надо?" Мы ему говорим, вот порекомендовали обратиться сюда насчёт работы. Он нам в ответ: "Залазьте в фургон, сейчас поедем на объект, там и оформим все документы". Я чувствую - что-то не ладное и фургон не лезу. А хач этот уже суёт мне красную книжечку под нос. Что там написано, я не увидел. "А ну залазь, пока сопротивления не было". А за ним уже другой носатый появился, злющий, сунул мне дуло под рёбра. Затолкали нас в фургон, повезли.
В это время включилась вентиляция. Зашумел сильный тёплый воздух. По полу понесло мусор, стал засыпаться в решётку. Макс прижался к стенке, поднял воротник, хотя это мало помогало. Вольнов продолжал:
– Слушаешь, нет? Везли около часа. Вытащили где-то во дворе завода, автоматами загнали в подвал. Отобрали всё: телефон, паспорт. Начали оформлять документы: мне пять зубов выбили, товарищу тоже досталось. Объяснили работу: "Будете разливать боржом". Спустили нас ещё ниже, там вроде цеха и народу человек пятнадцать. Кто неделю уже, кто две. "Ах, ты, - думаю, - сука! Не дают человеку на родной земле вольно жить. Всё норовят уздечку на горло накинуть..." Ярился я, зверел, да силы выдохлись и тут на меня тоска нашла. "Никто, тебя Сашка, не будет искать. Никому ты не нужен..." Ночью заснул, голову как отшибло. Очнулись уже здесь. Похмелье дикое, отродясь такого не знал. И носатые вместе с нами. Глядим, а оружия при них нету. Ну, мы им и припомнили, вогнали носы в мозг.