Сверхновая американская фантастика, 1994 № 03
Шрифт:
— Красиво, правда? — сказала она.
Она переоделась, вместо черно-белой униформы на ней теперь была бледно-голубая юбка и такого же цвета свитер. Она была еще прекраснее, чем в моих воспоминаниях.
— У меня есть подарок для тебя, — сказала она и положила на столик тоненький сверток.
— А мой подарок в гардеробе.
Она подняла глаза, и ее зрачки расширились. Глядя куда-то мимо меня, она прошептала:
— Обещай, что ты возьмешь их с собой, Уин. Сохрани эти подарки как память. Обещай. Не забывай меня.
Я обернулся и увидел Керша и еще двоих, беззвучно входящих в комнату. Один из них метнулся к ней, отстранив меня с дороги, но она была на балконе, между нею и остальными находился
На минуту все замерли, потом я закричал и рванулся к балкону. Кто-то ударил меня в затылок, и я упал на колени.
Они отвели меня в другую комнату, и я сидел в большом кресле, а люди входили и уходили. Я не мог плакать по ней; у меня не было слез, только мертвящее сознание того, что я все-таки сделал это, я предал ее. Сначала я не смог спасти свою мать, которая врезалась в дерево на скорости девяносто миль в час. Потом свою бывшую жену, которая решила, что ей нужны искусственные груди. Тетушку Бетт, столько лет прожившую в бедности и одиночестве. Тех девчонок, что «смазывают колесики механизма Нью-Йорка». И ту социальную работницу, которая плакала от того, что ей не давали самого необходимого для спасения детей Всех их предал.
Керш принес сверток из другой комнаты и попросил меня открыть его. Это была книга с нарисованными от руки иллюстрациями, изображающими различные цветы. Рядом были написаны их названия. Он пролистал ее и отдал мне.
— Хочешь, кто-нибудь отвезет тебя домой?
Я встал и направился к двери.
— Ситон, подожди секунду, — с трудом произнес Керш. Он смотрел на меня некоторое время, потом сказал: — Все кончено. Мы тебя больше не будем беспокоить. Понимаешь, что я имею в виду? Ты бы все равно не смог этого предотвратить. Мы подбирались все ближе последние недели. Мы не собирались больше ждать. Понимаешь, что я тебе говорю? Садись в свою красивую машину и жми на газ, Ситон. Просто жми на газ и поезжай.
Кто — то спустился вместе со мной на лифте; хотя был уже третий час ночи, в холле было полно народу, но уже стало тише, все разбились на маленькие группки. Никто не обратил внимания на то, как агент провел меня сквозь кучки людей и взял мое пальто и пакет из гардероба. Он проводил меня до входной двери, и я направился к своей машине. Один.
Много времени прошло, пока я повернул ключ зажигания, еще больше, пока я нажал на газ и двинулся с места. Дома я положил перед собой подарки. «Обещай. Не забывай меня». Я открыл книгу, но не мог сосредоточиться ни на картинках, ни на словах. В книге лежала золоченая закладка. Я открыл ее на этой странице, и слова словно врезались в мое сознание. «Сасси Франси», Saxifraga, Камнеломка, иногда называемая «Мать Тысячи». Теперь я поднял свой пакет, и я уже знал. Я еще сам не до конца верил в это, но я знал, что пакет успел потяжелеть. Моя рука дрожала, когда я запустил ее внутрь и вынул небольшой ящичек размером с коробку из-под детских ботинок. Он был завернут в серебряную фольгу, и в нем было проделано множество дырочек. Я осторожно открыл крышку и увидел ее, нашу дочь, свернувшуюся калачиком во сне. Ее крошечная рубашечка была прикреплена к стенкам ящика, который был обит чем-то легким и устлан розовым шелком. И тогда я заплакал.
Она знала, что, пока жива, ей не избежать преследования, но наша дочь была свободна. Я найду поросший лесом горный склон в глуши; стану учить ее всему необходимому; потом ее детей, и их детей в свою очередь. Все нужно тщательно обдумать: никто не должен ни о чем догадаться, пока они не рассеются по миру, как семена. В машине, по дороге, еще будет время выработать план.
— Твое имя будет Роза, — тихо сказал я своей дочурке, которая уместилась бы на моей ладони.
И
Линда Нагата
Линда Нагата родилась в Сан-Диего, а десятилетней девочкой, когда ее отца, морского офицера, направили в Оаху, попала на Гавайи. Тогда она начала читать научную фантастику, следуя примеру отца и старшей сестры.
Они жили в домике на берегу Тихого океана — теперь Линда с семьей живет на склоне вулкана Халеакала в Мауи на высоте 1000 метров над уровнем моря, в чем не видит ничего необычного. В отличие от прочего мира, Гавайи дают возможность заглянуть в будущее, где люди разных культур, рас, этносов образуют новую формацию.
В Гавайском университете Линда изучала зоологию, что отразилось в ее творчестве. Ее волнуют вопросы выживания человека как вида, его эволюция, то, как мы будем выглядеть в глазах далеких потомков.
Первый рассказ Линды появился в журнале «Analog» в апреле 1987 года, потом — еще два, и вот повесть, которую она закончила недавно. Действие «Освободительницы» разворачивается в мире, уже описанном ею в романе «Руки Любви». приносящей сегодня немалый доход издателям.
Нагата, мать двоих детей, пишет: «Освободительница» явилась в некотором роде откликом на закрепившийся в литературе прием: чтобы дать главному герою свободу для проявления своего героизма, автор «убивает» его семью или оставляет его полностью свободным от родственных связей (классический пример такой техники — «Звездные войны»).
Мне было интересно: а что, если главный герой не так свободен, чтобы ответить злым силам? Что, если повседневные моральные обязанности не дают ему действовать активно?
В результате получилась захватывающая фантастическая повесть с необычным поворотом сюжета.
Линда Нагата
Освободительница [2]
Одна в темной спальне, Ханан могла наконец заняться созданием призрака — электронной копии собственного сознания. Программа выполнялась автоматически: только запустить ее — и атриум в мозгу начинал перерабатывать информации, моделируя призрак.
«Теперь ты будешь свободна» — донеслись из далекого прошлого слова матери.
2
Но свободным был лишь призрак — не Ханан. Двойник сознания, точная и в то же время самостоятельная копия, мог бывать в недоступных для Ханан местах, а когда возвращался, увиденное включалось в память Ханан.
Пока призрак обретал форму, она, покачиваясь в кресле, прислушивалась через открытую дверь к мягким шагам Сеида.
Ее встревожил звонкий писк. Из-за туалетного столика послышался сухой шелест. Ханан насторожилась — должно быть, заветный зверек проголодался, раз так шумит. Она послала короткий электронный сигнал через атриум. Тут же крошечная летучая мышь вылетела из укрытия и, пронесясь по комнате, спланировала на колени Ханан. Та бережно подняла мышь, уцепившуюся острыми коготками за пальцы хозяйки в поисках опоры.