Сверхновая американская фантастика, 1996 № 10-11
Шрифт:
Словно объяснив увиденное, она могла заставить его перестать быть реальным.
— Вы двое не имели права жениться.
Эша вздрогнула, услышав эти внезапные слова. Бабушка Клэя стояла в дверях. Обернувшись простыней, Эша соскользнула с кровати. Электра была женщиной высокой и волевой: Неисцеленная — но не сломленная ни годами, ни разочарованиями. Ее густые седые волосы были зачесаны назад и заплетены ниткой раковин каури, подчеркивая весь царственный облик колдуньи. Всю жизнь Электра провела на ферме, на ее глазах все друзья и родственники, поддавшись страху или сомнениям, покинули родной дом, чтобы принять Исцеление. Что наложило неистребимую печать горечи, подобную стойкому вкусу лечебного чая
— Воровка, — произнесла она голосом полным тайной угрозы. — Ты пришла сюда, воспользовалась моим гостеприимством, желая лишь похитить мое наследие.
Колдунья обратила свой гнев на Клэя.
— А ты. Что ты хотел показать этим браком? Ты хочешь уйти отсюда? Получить Исцеление и оставить меня и эту ферму? Ты последний остался, Клэй. Последний. Все мои дети предали меня и эту землю, что вскормила их. Ты тоже хочешь уйти?
Под ее словами Клэй сжался, как жестяная банка в сильной руке.
— Все не так, Бабушка. Ты знаешь, я никогда не покину тебя, — он тревожно взглянул на Эшу. — Она теперь жена мне и может остаться со мной до самой смерти. Разве не так, Эша?
Эша приоткрыла рот. На глаза наворачивались слезы.
Электра лишь глянула на лицо девушки и с отвращением поморщилась.
— Не останется она с тобой. Только посмотри на нее. Еще до заката она покинет тебя и никогда больше не ступит на эту землю. — Бабушка топнула мощной ногой и развернулась, чтобы уйти. — Ты принадлежишь этой земле, Клэй, — бросила она через плечо. — Здесь твоя жизнь.
Эша, словно завороженная, слушала как стучали босые пятки Электры, которая удалялась по огромному коридору распластавшегося по земле одноэтажного дома. Когда шаги стихли, девушка обернулась к Клэю.
— Нам надо поговорить…
Ее слова, похоже, вывели фермера из транса.
— Я не желаю с тобой разговаривать! — закричал он на свою молодую жену.
Схватив брюки со спинки кресла, он натянул их; плотная ткань обхватила его бедра, как вторая кожа.
— Клэй!..
Просунув голову в старый, изношенный свитер, он прорычал сквозь зубы:
— Одевайся и убирайся. Уходи сейчас же, я не хочу тебя больше видеть.
Клэй резко распахнул дверь спальни, выходившую в сад, и вбил ноги в ботинки, ждавшие его снаружи на пороге.
— Постой, Клэй! — взмолилась Эша.
Но с тем же успехом можно было умолять ветер. Клэй спрыгнул с порога и побежал через сад, вспугнув стаю голубей с заиндевевшей травы кикуйу из-под обнаженных деревьев.
Эша нашла мужа почти часом позже на самом дальнем, верхнем краю сада. Он сидел, прислонившись к дереву, в руке бессильно повисли садовые ножницы. Клэй созерцал простиравшийся внизу вид: за домом и садом, спускавшимися террасами, в трех с половиной тысячах футах ниже уходил в бесконечность перешеек Мауи, и еще дальше к западу — горы и синяя даль моря. Это великолепное, умиротворяющее зрелище, всегда внушало Эше чувство глубокого благоговения. И все же я улетаю. В этот момент ее намерение казалось лишенным смысла. Во всей Вселенной не найти лучше дома, чем здесь, рядом с Клэем. И тем не менее решимость покинуть родную планету не оставляла девушку. В этом раю обнаруживалось врожденное беспокойство ее натуры: род безумия.
Клэй даже не поднял глаз ей навстречу. Эша пригнулась, чтобы пройти среди подпорок, поддерживавших узловатые ветви, и уселась рядом с мужем. Сияющий рассвет сменился пасмурным днем. Тяжелые тучи прижались к верхушке склона старого вулкана, белые, серые, набрякшие тьмой, они нависли над головой,
Эша любила эти места. Девушка родилась меньше чем в пяти милях отсюда и провела большую часть детства на склонах вулкана. Но, когда ей исполнилось одиннадцать, родители, принявшие Исцеление, забрали ее с собой в Небесные Города. Год назад Эша получила специальное разрешение, чтобы провести на Земле свои последние дни перед отлетом «Дракона». Она могла побывать в любой точке планеты, но предпочла эту гору. Тут ее дом, осознала она со всей отчетливостью. И так будет всегда. А теперь это чувство острее, чем когда-либо.
Посмотрев на Клэя, Эша ощутила, что сердце заколотилось еще чаще, не успев успокоиться после быстрого подъема.
— Твоя бабушка права, — начала она. — Я — воровка. Ты мне и вправду нужен. Еще не поздно передумать. На «Драконе» найдется место и для тебя. Знаешь, я даже об этом позаботилась.
Он мрачно смотрел вниз, не отвечая. Эша в отчаянии стиснула кулаки. Разве он не понимал раньше, что ей придется улететь еще до заката? Почему же Неисцеленные так беспечны со временем? Эша смахнула слой старых листьев, зарылась пальцами в землю, и поднесла горсть к липу мужа.
— Посмотри, Клэй, — она схватила его руку и пересыпала сырую землю ему в ладонь. — Вот за что ты страдаешь. Грязь. Почва. Земля. Тебя даже назвали ее именем! [3] .
Он зажал в кулаке плодородную черную землю. И тут, наконец, повернулся к Эше.
— Я — простой фермер, Эша. Мое место здесь. Как же ты не можешь понять?
Девушка перевела взгляд на низкие тучи. Она чувствовала на себе их холодное, влажное дыхание, которое никак не могло остудить злобы в ее сердце. Эша выбила землю из ладони Клэя.
3
Клэй — глина (англ.)
— Хоть бы вулкан проснулся и извергся на эту проклятую ферму. Может, тогда бы ты стал свободен.
Клэй вытер ладонь о штанину и взял Эшу за руку.
— Ты сама пришла ко мне. Я не искал тебя. Ты явилась сюда, в мой дом, и заставила полюбить тебя. А теперь хочешь изменить меня, отобрать все, что мне дорого. Но почему я должен меняться ради тебя? Приняв Исцеление, ты будешь жить теперь вечно. Так ли сложно остаться здесь всего на один мой век и проводить меня в последний путь?
Эша чувствовала теплоту его огрубевшей руки. Девушка представила, как рука эта станет терять силу и становиться мозолистей, повинуясь течению лет. Каково будет оставаться рядом с этим человеком до конца его дней? Смотреть, как он стареет, слабеет и оставаться при этом вечно юной, как звезды… Эша вздрогнула осознав, что не выдержит такого испытания, что будет каждый день просить Клэя принять Исцеление, пока их любовь не превратится в ненависть. «Дракон» улетит без нее, но Клэя она все равно не получит.
— Пойдем со мной, — сказал вдруг Клэй.
Эша кивнула. Они выбрались из-под деревьев и пошли, держась за руки, за верхнюю границу сада. Девушка приостановилась у каменной гряды на краю леса. Там отчетливо различались следы двух наложившихся друг на друга потоков лавы и слоя пепла. Сколов в нескольких местах серые наслоения лавы, Клэй покрыл черную поверхность камня резными сценами из жизни фермы: посадка семян, первые всходы, постоянная борьба с птицами и насекомыми, сбор урожая, оголенные ветви деревьев зимой и дети, играющие меж них. Эта сцена, правда, являлась чистым плодом воображения Клэя. Он был последним ребенком, выросшим на этой ферме. Полная грусти, Эша прикоснулась к резным фигуркам. Мастерство Клэя поразило ее. А его упорство доводило до отчаянье. Клэй никогда бы не стал обрабатывать свободный камень. Он творил лишь на поверхности горы, чтобы его работа никогда не покинула этой земли.