Сверхскорый. Первый

Голубой эллипсоид, окутанный облачной дымкой, сквозь которую проглядывали резные материки, занимал пока большую часть обзорного монитора, и постоянно притягивал взгляд.

Лекошка еле заметно шевельнула крыльями, и плавно перелетела от ложемента к монитору. Тронула лапой его поверхность, обернулась, и с вопросительным выражением кофейной мордочки тихо муркнула.

Леша чуть не выронил планшет, где искал информацию о базе «Ганимед-2», которую не успел изучить на Земле. Дуська временами ведет себя слишком… разумно?

—

Ты спрашиваешь, что это и где мы? — уточнил он у питомицы, мысленно напомнив себе, что лекошки умнее обычных кошек не более, чем на пол процента. Так, по крайней мере, утверждают генные инженеры. Именно состав и структура собранного ими генома объясняли, почему она так легко перенесла перегрузки при выходе на орбиту, и прекрасно ориентируется сейчас, в невесомости.

Он поморщился, вспоминая свое состояние на протяжении взлета. Да и сейчас не намного лучше. Легкая, но навязчивая тошнота не перебивалась даже резким мятным вкусом леденца от укачивания, мышцы болели.

У него совсем не было времени на подготовку. То, что удалось попасть на такой рейс, можно считать большим чудом. Впрочем, он точно знал, кому обязан — Роман Сергеевич сумел убедить руководство ЦУПа.

А ведь еще неделю назад Алексей даже не мечтал стать незапланированным пассажиром сверхскорого первого рейса с обычными пассажирами на борту по направлению «Земля — Юпитер».

— Мы в пересадочном блоке орбитальной группировки станций «Высота-4», — доверительно сообщил Дуське Леша.

Лекошка повела ухом, продолжая висеть рядом с монитором, в котором сияла отраженным светом Земля.

— Ждем посадку на первый корабль с микротермоядерным реактором, который доставит нас на орбиту Ганимеда меньше, чем за две недели. Мы должны успеть, понимаешь? Это просто невероятное совпадение, что наши ускорили испытания и запустили первый пассажирский рейс раньше на полгода, чем собирались.

— О, вы с лекошкой разговариваете, молодой человек? Как зовут? — из соединяющего тоннеля в отсек влетел пожилой, но бодрый старик лет семидесяти.

Перебирая поручни, с блаженной улыбкой улёгся в один из ложементов, расположенных в форме полукруга, лицом к монитору.

— Алексей, — удивленно протянул парень, лихорадочно соображая, как этот немолодой человек смог сюда долететь.

— Не вас, — старик ткнул пальцем в Дуську, — красавицу эту.

— А… Дуся.

— Ахахха, — старик зашелся смехом, переходящим в кашель, замахал рукой, — молодцы, отличное имя придумали для такой грациозной особы!

— А вы…

— Андрей Павлович Спицын, — представился тот, — а ты Алексей, я уже понял.

Спицын?! Леша напряг память, вспоминая, где мог слышать эту фамилию.

— Я живу здесь уже двенадцать лет. Ну, не только здесь, перемещаюсь между орбитальными станциями, Луной и новостроем этим, — он небрежно махнул в сторону Луны. Туда, где невидимый сейчас, сверкал отраженными вспышками солнечного света каркас первого орбитального города.

Леша вспомнил:

— Вы же… Андрей Павлович, вы…

— Да-да, молодой человек, я главный инженер СУОО — Строительного управления орбитальных объектов. Мне уже

не предлагают вернуться на Землю, я прошел порог возврата, перегрузок не выдержу. А вводить организм в безопасный стазис человечество еще не научилось. Удивительно, правда? Но, думаю, если и научится, то первыми снова будем мы — русские. Ведь это мы на шаг впереди в освоении генной инженерии и бионики, победили рак, укротили термоядер, дав всем не только вечный источник энергии, но и открыв дорогу к звездам.

Дуся, заслушавшись, коротко взмахнула крыльями, и шлепнулась Алеше на колени, развернув уши к старику. Она бы непременно отлетела обратно, но тот успел прижать ее к себе, не сдержав улыбку.

— Вы часто здесь гуляете? По пересадочному блоку? — полюбопытствовал парень.

— Нет, что ты! — замахал руками Андрей Павлович, тут же подлетев над ложементом. Он схватился за подлокотники и опустил себя обратно, — Я с тобой познакомиться пришел, и с твоей лекошкой. Услышал краем уха вашу удивительную историю, и захотелось пообщаться перед тем, как зайдете на борт.

— История, и правда, удивительная, — улыбнулся Леша, — но о чем именно вы хотите поговорить?

— Правда, что решение о твоем полете было принято за неделю до вылета?

— Да.

— А причина такой срочности и риска в том, что вы летите спасать Дусину сестру? Живущую со своими хозяевами на базе «Ганимед-2»?

— Все верно, — кивнул Леша, — сестру зовут Искра, и мы летим, чтобы помочь ее вылечить. Иначе она умрет.

— Хех, молодой человек, вы просто сделали мой день, как говорили когда-то давно.

Андрей Павлович оттолкнулся локтями от ложемента и подлетел, приняв вертикальное положение.

— Это очень смелый и сильный поступок с вашей стороны. И со стороны руководства ЦУПа. Я желаю вам удачи! Обязательно фиксируйте все свои впечатления, будет о чем вспомнить в моем возрасте, уверяю. Что ж, скоро здесь станет тесно, основной шаттл на подлете.

Спицын поплыл ко входу в тоннель, соединяющий пересадочный блок с основным корпусом станции. Леша смотрел ему вслед и вспоминал, с каким воодушевлением смотрел в новостях три года назад первую информацию о ведущихся более десяти лет испытаниях микротермоядерного реактора для космических перелетов. Уже на опытном образце корабля, предназначенного для грузо-пассажирских перевозок.

Потом он наблюдал за ходом испытаний, что-то рассказывал отец. Когда познакомился с Никой и ее братцем — юным гением физмата, стал понимать больше. Но малец часто в объяснениях уходил в такие научные дебри, что каждые десять секунд ему нужно было напоминать, что рядом все же не гении.

Лешины размышления прервались, в тоннеле стало шумно — прибыла основная масса пассажиров и экипаж. Со стороны то, что он оказался здесь раньше всех, выглядело бы странным. Но объяснимым, если вспомнить о парке мини-шаттлов, предназначенных для доставки небольших ремонтных бригад. Они менялись каждые две недели. Пассажиры и экипаж летели сюда обычным рейсовым шаттлом, в котором места для него уже не нашлось. Поэтому его отправили с очередной ремонтной бригадой, стартовавшей на два часа раньше.