Свет маяка
Шрифт:
Кошкетову удалось убить лося, и Чащина готовила еду. В сарае горел маленький костер. Из почерневшей от копоти кастрюли исходил аппетитный запах вареного мяса. Тося помешивала лопаточкой и тихо рассказывала:
— Страху мы натерпелись. В ноябре в соседней деревне партизаны разгромили немцев. Понаехали каратели, взяли заложников, увезли в комендатуру и после пыток всех расстреляли. Искали Волкова, Карпова, Оленева. Солдат нагнали, собирались, видно, с партизанами разделаться. Сколько тогда деревень сожгли…
Веселов снял с костра кастрюлю.
Мясо уложили в рюкзаки и отправились в путь. Так же, как и раньше, обходили населенные пункты, делали короткие остановки для отдыха.
Из очередной разведки вернулись Захаров, Нилов и Лепов. Алексей был чем-то расстроен. Он отозвал Шуханова и Бертенева в сторону.
— Чертовщина получается, — сказал лейтенант. — Просто не могу поверить. Тосин отец — староста.
Появись сейчас в лесу немецкие автоматчики, и они бы так не удивили Шуханова, как эта ошеломляющая новость.
Между тем Лепов рассказал: они набрели на лесной лагерь, пробрались в холодную сырую землянку и ужаснулись: там сидели трое больных, исхудалых детей, завернутых в лохмотья, а около камелька, прямо на земле, лежал дряхлый дед, единственный кормилец тех ребят. Самому старшему лет семь. Отец детей, сын старика, на фронте, а мать фашисты убили за то, что не хотела отдавать им свою избу.
— Немцы выгнали всех колхозников из деревни и разместили в ней своих солдат, — продолжал Алексей. — Дед, по-моему, знает, где находятся партизаны, но молчит.
— Это еще не все, вот, — сказал Захаров и посмотрел на лейтенанта.
— Решили мы помочь старику, — рассказывал Лепов. — Вышли из леса на дорогу, ждем. Тут появился обоз под сильной охраной. Пропустили его. Орешек твердый. Потом долго ждать не пришлось. Из-за поворота выскочила штабная машина. «Эту, думаю, возьмем». Два чемодана отнесли в землянку. После этого дед разговорился. Назвал двух предателей. Потом и о Чащине сказал. Когда я услышал, остолбенел: «Не может быть!» Но старик заверил, что знает Вениамина Чащина из Масляной горы. «Хотя на него никто не жалуется и зла в нем нет, — сказал, — но раз староста — значит, предатель».
— Захаров и Нилов знают о Чащине? — спросил Шуханов.
— Нет. Когда я был в землянке, ребята караулили у входа. А я ничего не сказал. Хотел с вами вначале посоветоваться.
— Правильно… Пока не разберемся во всем, никто знать не должен. Особенно Тося…
Отряд приближался к песчаным карьерам. В разведку пошли Лепов, Веселов, Чащина, Захаров и Нилов. Остальные расположились на отдых.
Вернулся один Захаров, сияющий от радости.
— Нашли! — закричал он, приблизившись к сидевшим вокруг маленького костра. От волнения стал больше заикаться: — Устроимся с комфортом, в-вот. Шикарное подземелье… Д-даже п-продукты есть… Печка…
Как уверял Захаров, предстояло пройти километров шесть. Он вел отряд по лыжне… Стоял сорокаградусный
— Глядите! В-вот наш д-дворец! — воскликнул Вася.
Все стояли у темного отверстия в сопке. Вокруг — сосновый лес, обычный бор, и довольно частый. Откуда-то, из черного зева, появился Алексей.
— Прошу следовать за мной, — произнес он и, казалось, говорил это вовсе не лейтенант Лепов, а волшебник Али-Баба, который вот-вот провозгласит: «Сим-сим, открой дверь!» Алексей поднял над головой фонарь «летучая мышь» и повел всех по широкому подземелью.
— Эй! — крикнул Лепов.
Из темноты ответила Тося:
— Сюда, сюда.
Алексей свернул вправо и остановился. Впереди виднелось строение.
— Наше жилье, — сказал лейтенант. — Добрые люди соорудили и неплохо оборудовали. Даже запас продуктов оставили. В общем, если нас отсюда не выкурят, будем жить припеваючи… Как медведи в берлоге.
Вошли в просторное помещение из бревен, досок и прутьев. Справа стояла железная печурка, по стенам — до самого потолка — двухъярусные нары, на которых лежала сухая солома, в центре — стол, над ним — фонарь «летучая мышь».
— Как видно, запасная база партизан, — определил Шуханов. — Думаю, что хозяева скоро обнаружат непрошеных жильцов. И все же мы тут пока отдохнем. А дальше видно будет, — Шуханов сбросил рюкзак, расправил плечи. — Яков Вячеславович, выставь караул, а мы с Леповым посмотрим окрестности.
Была уже ночь. На чистом небе светились яркие звезды. Вокруг — сопки, поросшие сосняком.
— Вы хорошо проверили местность? — спросил Шуханов.
— Видите еле заметный след? — Алексей показал рукой в сторону. Он ведет в Каменку. До нее километров семь. Мы с мичманом подходили к деревне, но в нее не зашли. Завтра проберемся туда.
Шуханов одобрил:
— Пойдем рано утром.
В новом жилище было тепло. В печурке горели дрова. Все сбросили полушубки, а кое-кто даже снял валенки. Тося и Журов создали «уют»: накрыли нары парашютным шелком. В подземелье обнаружили прикрытые досками и песком ящики. В них оказались консервы и галеты. «Словно добрый волшебник приготовил», — усмехнулся Шуханов. После ужина он сказал:
— Завтра отдыхаем, будем ждать возвращения Лепова и Веселова…
Разведчики точно установили, что Чащин служит в Каменке старостой. О партизанах ничего нового выяснить не удалось.
— Они действуют где-то в этих краях, — сказал Лепов.
— С женщиной мне удалось поговорить. Рассказывает: отряд Карпова накрыл гадов в бане. Попариться фрицы захотели. Ну, наши и дали знать Карпову. Говорят, много фрицев перебили. Теперь рыщут по всему району, Карпова да Волкова ищут… Только разве найдут!
— Значит, скоро отыщем и Карпова, и партизан, — сказал Шуханов.