Свет маяка
Шрифт:
– Прости, - глухо повторила она, машинально заварила кофе и протянула Луису чашку, точно залог мира.
Тот молча принял ее и принялся сосредоточенно изучать содержимое. Берил проследила за его взглядом - и тут же поняла, в чем дело. В ее собственной чашке был угольно-черный, крепкий напиток, а гостю она непроизвольно добавила молока и сахару.
– Предпочитаешь черный кофе? Луис медленно поднял глаза, вгляделся в встревоженное лицо собеседницы.
– Не знаю.
– Он осторожно отхлебнул - и даже зажмурился от удовольствия.
– При.., при сотрясении мозга молоко и сахар очень полезны, - пролепетала Берил.
Она сама не знала, с какой стати ей нужно было оправдываться, притягивая за уши дурацкие объяснения. Ну, угадала - и что с того?
– Интуитивная прозорливость, вот как это называется!
– Луис поднял чашку в шутливом тосте.
– С первого взгляда распознать мои вкусы. Да, не каждый психолог на такое способен! Там один кусочек сахару, да?
– Два, - прошептала Берил, точно сознаваясь невесть в каком преступлении, и торопливо добавила:
– Для гренков есть белый хлеб и черный. Какой ты любишь?
Луис с наслаждением отхлебнул еще кофе и посмотрел ей в глаза.
– Попробуй удивить меня еще раз. Можно подумать, ты знаешь меня лучше, нежели я сам!
– Ну, на данный момент это не Бог весть какое достижение, - фыркнула Берил и тут же в ужасе закрыла рот ладонью.
– Извини, мне не следовало так говорить.
– Почему нет? Это правда, Берил. И я могу взглянуть правде в лицо. Можешь ли ты, вот в чем вопрос?
Молодая женщина похолодела от недоброго предчувствия... Но тут раздался громкий стук в дверь, и она кинулась открывать, выбросив из головы загадочное замечание своего гостя.
На пороге стоял Огастус Макнайт - мокрый насквозь.
– Привет. Извините, что так рано. Жена послала в магазин, вот я и подумал, что загляну к вам по дороге, проверю, как там наш пациент.
– Врач дружески подмигнул Луису, стягивая резиновые сапоги, доверху заляпанные грязью. Гляньте, что я подобрал на дороге.
– Огастус извлек из-под плаща саквояж из натуральной кожи.
– Это, часом, не ваше?
Луис равнодушно скользнул по нему взглядом.
– Не знаю. Может быть.
– Он все еще ничего не помнит, - поспешно пояснила Берил.
– Где вы его нашли?
– Это не я. Это наш маленький четвероногий друг. Судя по виду саквояжа, Бони вытащил его из сточной канавы.
– Ох, Бонифас!
– Испачканные в грязи уши виновато поникли, и молодая женщина поспешила исправиться:
– Умница моя! Славная со-, бачка!
– Хвост снова заходил из стороны в сторону, во все стороны полетели комочки грязи.
Поставив насквозь промокший саквояж на полу в кухне, Огастус усадил пациента за стол в гостиной, внимательно осмотрел его и подтвердил первоначальный диагноз: внутренних повреждений нет, условные рефлексы не заторможены, швы держатся недурно, рана подживает. Не спеша отхлебывая кофе, он обрушил
– Почему бы нам не заглянуть в саквояж? нетерпеливо осведомилась Берил, видя, как заметно мрачнеет ее гость, досадуя, что не в силах назвать простейшие факты.
– Мне просто хотелось проверить, что он сумеет вспомнить, не имея перед глазами подсказок. Перед нами самый что ни на есть классический случай травматической амнезии, прямо как по учебнику, - сообщил врач, обращаясь к Луису.
– Ваши приобретенные навыки ничуть не пострадали. Затронута лишь событийная память, что, разумеется, подразумевает ваш личный и эмоциональный опыт.
– Стало быть, док, экзамен я провалил?
– протянул Луис, пародируя лекторский тон собеседника.
– Ну, это же не университетская система "сдал - не сдал"!
– усмехнулся Огастус, похоже ничуть не обидевшись.
– Напишите-ка мне ваше полное имя.
– Он подтолкнул к пациенту блокнот и ручку. Тот патетически развел руками.
– Не выходит? Тогда просто Луис.
– И что из этого следует?
– нетерпеливо спросила Берил, следя, как из-под пера появляются ровные буквы.
– Вы же объяснили ему, что написать!
– Следует то, что от природы он - правша, - сказал Огастус.
– В лабиринтах памяти лучше всего выбирать окольные тропки. Луис сосредоточился на моем вопросе, вместо того чтобы думать, в какую руку взять ручку, и все получилось само собой. А вот если бы я спросил напрямую, правша он или левша, он, возможно, не сумел бы ответить.
Ага, вот так же Луис не знал, какой именно любит кофе, пока не попробовал, подумала Берил.
– Но ведь письмо - это приобретенный навык, а вы сказали, что здесь у него все в порядке.
– Собственно говоря, все то, что мы помним о себе, непременно включает элемент заучивания. Имена, лица, личный опыт... Некий факт поступает в кратковременную память, а ежели тому сопутствует сильное эмоциональное переживание или если мы часто прокручиваем его в мыслях или в разговоре, данные закрепляются. В противном случае это все равно что писать вилами по воде.
Берил решила, что разговор принимает неприятное для нее направление. Это не ее проблема, в конце-то концов!
– Вчера вы обещали, что это продлится несколько часов, не более! запротестовала она.
– Я сказал, что потеря памяти, скорее всего, носит временный характер, уточнил врач.
– И от слов своих не отрекаюсь. Но в некоторых случаях память возвращается не сразу, а как бы фрагментами, отдельными эпизодами - ну, вроде как головоломку собирают из крохотных кусочков. А не заглянуть ли нам теперь в саквояж?
– Всенепременно.
Луис неспешно поднялся. Берил вскочила было, чтобы бежать вслед за ним, но Огастус многозначительно покачал головой - дескать, предоставьте его самому себе. И она снова села и нехотя взялась за чашку.