Свет мой, зеркало, скажи
Шрифт:
Мара не часто плакала, но ведь так обидно, и главное вот, за что? Сука жизнь.
– Ну тогда я тоже не расскажу, Марин, так и знай…
– Да подожди, – выдохнула дым Мара и вытерла слезы.
Странные люди, не видят ее состояние? Она стряхнула сигарету и пепел свалился мимо глиняной пепельницы.
Катерина укоризненно надула губы. Да и ладно, в текущем моменте Мару интересовало другое:
– Это на сколько лет вперед я увидела, а, Катюх?
– Год-два, плюс-минус, точно до месяца не могу сказать.
– А почему я увидела именно
– Меликки говорила, человек видит основное, поворотное событие жизни, после которого начнется новый этап.
– Вот ведь охренеть, какой там этап начнется! Вот когда он успел Кать. Нормальный ведь мужик. И что делать теперь?
Жанна, ничего не понимающая, пытаясь уловить суть.
– Девочки, ну что вы наколдовали, а? Загадками говорите. Ну правда…
Мара улыбнулась ей зло и скупо. Отчеканила сквозь зубы.
– Дмитрий Вячеславович мой отчудил, на старости лет потянуло его на малолетних мальчиков. И ведь другого места не нашел, прям на нашей даче устроил вертеп. Сука. И кто-то заснял его, и выложил в интернет. Я думаю, специально подстроено, подсадить Пусю, места золотого лишить.
Жанна прикрыла рот ладонью:
– Да ладно? С мальчиками? Муж твой педофилом заделался? Ничего себе. И что, исправить никак нельзя? Это же не завтра, надеюсь, случится?
– Исправить, ага, и член отрезать, – буркнула Мара.
Но мозг ее ухватился за подсказку, как за фал – веревку, что размоталась на радость сброшенному за борт яхтсмену и плещется за кормой.
– Катюха, и вправду. Ты в ответе за тех, кого приручила. В смысле привадила к своей магии. Вот за меня, в том числе. Можно хоть что-то сделать? Давай заколдуй раствор, чтобы он выпил, и его только на меня тянуло – по вторникам и четвергам, например.
Катерина рассмеялась:
– Смешная ты, Марин. Я-то тут причем? Ты попросила посмотреть будущее, я попросила зеркало – показать. Я лишь проводник, посредник, а не исполнитель желаний. Думаю, могу помочь в мелких вопросах: курить там бросить, здоровье поправить, не более того.
Мара обиженно засопела:
– Катюх, кто мне позвонил – «есть тема на миллион»? Кто сказал про эксперимент? Я не просила, а мне теперь всю эту фуйню расхлебывать.
Жанна нахмурилась. Катерина покрылась красными пятнами, почувствовала себя неловко.
– Прости, Марин. Мне Меликки так сказала: «Есть возможность – помоги, но сперва время дай человеку, разум собрать, душу очистить, просеять мысли, самому шаг сделать». Я не знаю, почему тебе зеркало именно этот момент показало, а Дмитрию Вячеславовичу хорошо бы лечение начать, у грамотного психолога. Ведь чтобы изменить будущее, работать надо с текущей жизнью. Пойми. Ему надо работать над собой, вот тут ты и можешь помочь, это ведь и твое будущее, насколько я понимаю.
Мара горько вздохнула:
– Ладно уже, проехали. Факт неоспоримый, на позицию главы департамента очередь стоит из завистников,
Мара раскручивала в голове цепочку видений и, будто наяву, видела отвисшую задницу обожаемого мужа. Щуплые мальчишки поодаль прикрывали писюны ладошками и сконфуженно улыбались.
Тьфу, блин. У Мары скрутило живот, к горлу подступила тошнота. Она прикурила третью сигарету подряд, одну от другой. Прижгла палец. Вот бл#ь муженек, все планы поломал. Жизнь – практически на помойку.
– Пацанов двое, это пункт четыре, групповуха. Лет на пятнадцать тянет тот сейшен на даче, как пить дать.
Ей вдруг стало смешно. Она запела, копируя лирическое сопрано и пошла по кухне, разводя руки с сигареткой в стороны, как лебедь распускает по воде крылья.
Гуд бай, мой Пусик, гуд бай, мой миленький,Ты от Маринки уезжаешь навсегда,И на тропинке, и на тропиночкеНе повстречаемся мы больше никогда.От телодвижений и перевозбуждения у нее застучало в затылке, она остановилась и накрыла голову руками:
– Блин, девочки, дайте таблетку от головы? А лучше две, башка раскалывается, сил никаких нет.
Катерина открыла кухонный ящик, где держала аптечку, протянула лекарство, налила стакан воды. Жанна непонимающе развела руками.
– Марин, чего ты паришься? Муж твой птица высокого полета, со всеми шишками в городе на короткой ноге, договорится с кем надо, отмажется, господи, делов-то. Ну, потеряет должность, ну денег часть, так не смертельно же. Они там, – она многозначительно подняла палец, – через одного такие, мне кажется.
Мару слова резанули как по живому, даже губа дернулась. Сказать бы ей, благоразумная стерва: наверху, может, и все такие, а вот Пуся ее таким не был. Наверно… Но скоро станет… Эх.
– Денег, должность, – Мара заглотнула лекарство, – а общественное мнение не учитываешь? Как раздуют сенсацию в сетях, на улицу не покажешься. Властям уголовник на хрен не нужен, вычеркнут и забудут, будто никогда и не было. И меня знакомые удалят из всех списков и отвернутся.
Мара растерла холодные, словно лед, ладони, прижала к губам, подула.
«Может, и вправду гоню лошадей, а надо притормозить, ничего же не случилось еще. Пока не произошло…»
– Катюх, дай травки подышать и в зеркало заглянуть лет на пять-шесть? А вообще сколько раз вот так в будущее нырять можно? Десять, двадцать?
– За раз два безопасно, максимум три в год.
– Что так? Регламент бабуля прописала?
– Зазеркалье затянет. Не тебя, душу. Шагнешь мысленно и не вернешься. Я, правда, не знаю, как это происходит, но инструкции, как этого избежать, от бабули получила.