Свет не без добрых людей

Шевцов Иван Михайлович

Они разговаривали так, будто были хозяевами завода. Вера видела их искреннюю радость от такой неожиданной встречи, кое-как отбивалась от залпов вопросов, которые на нее обрушились, и все наблюдала за Юлей, боясь ее упустить. Наконец, поняв, что та собирается уходить, смело подошла к ней и протянула руку:

–  Здравствуйте. Я о вас много слышала.

–  Здравствуйте, - ответила Юля, но ничуть не удивилась; она, должно быть, уже привыкла к тому, что о ее печальной истории знают многие.
– Вы будете у нас работать?

–

 Скорее всего - нет, - сказала Вера.
– Я уже работаю в совхозе. В том самом совхозе, которым руководит Роман Петрович Булыга.

–  Как?..
– В широко раскрытых глазах Юли был явный испуг. Вера не дала ей опомниться:

–  Скажите, Василий Иванович не знает, что вы вернулись на родину?

Юля закрыла глаза и покачала головой. Затем подхватила Веру под руку и энергично потащила за собой, шепча:

–  Пойдемте в сторонку, поговорим. Это хорошо, что мы с вами встретились.

Она провела ее за кулисы, усадила на стул, сама рядом села, и начались расспросы:

–  Что они? Мама, дедушка - живы?

–  Живы.

–  О-о-хх!
– Она облегченно вздохнула и опять взволнованно, прикрыв глаза, прошептала: - Как приехала, все собиралась написать. И не могла. Не могу тебе передать, что со мной делается. Сначала думала: вот устроюсь на работу и тогда напишу им. Устроилась. Уже месяц как работаю. А написать не могу решиться.

–  Писать? А не проще ли поехать?

–  Что ты?! Нет, туда я никогда не смогу поехать.

–  Почему?
– удивилась Вера.

–  Это сложно. Я не представляю, как смогу смотреть в глаза своим односельчанам, маме, дедушке. Нет, это исключено, - категорически добавила она.
– Во всяком случае, сначала я должна написать. Да, я напишу. Но прежде ты им расскажешь. Скажи, что работаю в Москве. Живу в общежитии. Мне хорошо. Очень хорошо. Я рада, ты этого не можешь понять, как я рада. Рада, что дома, на родине. О том, что со мной было, я не хочу говорить. Это касается только меня. Вот и все.
– Она была взволнована, но Вера не могла не заметить за этой взволнованностью крайнюю нервозность. Спросила:

–  Вы не отдыхали после возвращения?

–  Отдыхать?.. Нет уж… Мне предлагали, путевку давали. Но я не смогла. Сейчас для меня главное - работать, работать, работать. Но это не столь важно. Ты лучше расскажи, как там, в совхозе, что обо мне говорят?

–  Сочувствуют, жалеют, - тихо выдавила Вера; ее самое одолевало это чувство жалости.

–  Жалеют… - повторила Юлия.
– Наши люди умеют жалеть, они добрые. Ну, а Надежда Павловна все там?

Вера кивнула.

–  Славный она человек. Я ее сейчас еще больше люблю и понимаю. Привет ей большой. А как ребята: Нюрка Комарова, Незабудки?

–  Живут, работают. Нюра в академии заочно учится, Федя в партию вступил.

–  Замуж не повыходили, не женились?

–  Пока нет.

–  А Миша Гуров?
– спросила Юля как бы между прочим, в самом конце, но Веру

не проведешь: она чувствует сердцем, что этот вопрос главный. Вера ждала его с волнением. И, сама не зная почему, ответила тоже с видом безразличия:

–  Гуров как будто женится.

–  На ком?
– Юля уже не в состоянии скрыть своей тревоги, но Вера владеет собой:

–  Да там, одна приезжая.
– И, уводя разговор, спрашивает: - А если твои родители захотят сами к тебе приехать повидаться?

–  Только не сейчас, - всполошилась Юля.
– Нет, нет, это потом, я сама позову, потом.

Тут их застали ребята, за которыми важно следовал Посадов. Зашумели, загалдели:

–  Здесь она прячется. Верочка, мы тебя проводим, - бойко говорил Коля.
– Мы проводим Веру, Алексей Васильевич!

–  Ишь, какие быстрые, - отозвался Посадов.
– А сюда-то вы ее доставили? Нет уж, будем придерживаться порядка: тот кто привез сюда, тот и до места доставит.

И он действительно доставил ее до самого дома, а прощаясь, задержал ее руку в своей могучей руке и то ли с грустью, то ли с усталостью признался:

–  Было б вам не 20, а 25 или мне лет на десять меньше, был бы у нас с вами другой разговор. А впрочем, все это относительно, предрассудки. В старину с этим не считались. И сейчас за границей тоже не очень подсчитывают года друг друга. Я где-то читал, что один 84-летний музыкант женился на 22-летней девушке. И живут. И счастливы… Ну-с, значит, завтра вы мне звоните и уведомите о своем согласии. Так?.. Ну, что же вы молчите?

–  He знаю, Алексей Васильевич, подумаю, - прошептала Вера.

Ольга Ефремовна не ложилась спать: ждала дочь. Вера вошла приятно взволнованная. Мать заметила мягко, с упреком:

–  Я уже волновалась. Весь день-то. Небось и голодная.

–  Нет, мамочка, я пообедала. И вообще кушать мне не хочется.

–  Где ты была?

–  На заводе "Богатырь". Виделась с Алексеем Васильевичем. Вот его подарки: мне и Надежде Павловне.

Ольга Ефремовна насторожилась:

–  А разве ты не остаешься?

–  Не знаю, мамочка, еще не решила.

Постель была приготовлена заботливой мамой. Выключили свет и продолжали разговаривать в темноте. Спать не хотелось. Вера рассказывала:

–  Видела Колю.

–  Он не говорил тебе - в институт не поступает?

–  Роман подал в Бауманский, - ответила Вера. Она не успела поговорить с Луговым и не знала, думает Коля учиться или нет.

–  Это кто же, Роман?

–  Очень интересный мальчик. Моряк бывший, подводник.

–  Нынешние мальчики все подводники, никому верить нельзя: того и гляди, подведут. Вот разве что Коля, тот серьезный, самостоятельный,

Это немножко раздражает: Коля да Коля. А что он такое? Просто обыкновенный парень. А Миша - совсем другое дело. Да разве может кто сравниться с Михаилом Гуровым? Такого Вера не допускала.