Свет проклятых звёзд
Шрифт:
— Морьо! — возмутился Туркафинвэ, который, конечно, давно заметил следы засады: всего пару примятых травинок, неровно лежавшие камешки на дороге, указывавшие, что некто свернул в укрытие, неестественно раздвинутые веточки… — Что ты делаешь?
— Страшно?! — захохотал четвёртый сын Феанаро Куруфинвэ, размахивая чёрным плащом.
Сейчас юный Нолдо полностью оправдывал своё имя Чёрный Финвэ и прозвище Краснолицый, данное за чрезмерную вспыльчивость, заставлявшую принца часто багроветь, — лоб, щёки и подбородок эльфа были измазаны алым.
— Это кровь, — радостно сообщил Морифинвэ, демонстрируя порезы на запястье. — Страшно?
— Нет, —
— Ни капельки, — испуганно посмотрев на кузена, запищал Финдарато. — Но я пойду домой.
Не дав себя уговорить и остановить, ребёнок бросился бежать в сторону садов и пруда с лебедями.
— И что это было? — сощурился беловолосый Феаноринг, подозвав пса.
— Это я должен спросить, — злобно сверкнул бесцветно-стальными глазами Морифинвэ. — Хочешь идти против отца? Хочешь дружить с этими сюсюкающими?! Мамкин любимчик, да?! Это она ради своих подружек из Второго Дома старается?!
— Я с тобой драться не буду, — уже придумав месть, гордо поднял голову Туркафинвэ. — Иди умойся. Пошли, Хуан, нам не о чем с этим чудищем разговаривать.
— Ненавижу тебя! — заорал «Краснолицый» Карнистир и рванул в сторону дворца Феанаро.
Умыться поспешил, наверное.
— Я тебя тоже, — равнодушно пожал плечами Тьелкормо, погладив пса: — А вот ты — молодец, мой Хуан.
Взгляд голубых глаз, обрамлённых белоснежными ресницами, устремился к лесу. Может быть, Вала-охотник Оромэ и его прекрасная супруга Валиэ Вана сейчас не заняты чем-то неотложным и смогут уделить внимание внуку нолдорского короля? Не всё же время посвящать делам Айнур, отдыхать и веселиться тоже необходимо.
Самый лучший дар
Переливаясь мириадами оттенков в едином свете Древ, лес пел голосами птиц и шорохом листвы. Меж сверкающих каплями смолы стволов замелькал белый силуэт скакуна.
На лошадях, которых порой присылал эльфам Вала Оромэ, чтобы быстро привезти на место охоты, можно было ездить без седла даже ребёнку, и безусловное доверие к помощникам Владык считалось нормальным и необходимым. Удобное снаряжение аманэльдар использовали на собственных конях, а скакуны Оромэ были чаще всего не просто животными, но младшими Айнур, поэтому надевать на них уздечку оказалось бы столь же неприемлемым, как на эльфа — ошейник с поводком.
— Поехали! — скомандовал Тьелко, когда белоснежный посланник друга-Вала остановился рядом с юными принцами-Нолдор, сыновья Феанаро Куруфинвэ запрыгнули ему на спину.
Пёс Хуан поспешил следом. Сомкнувшись позади Туркафинвэ Тьелкормо и Куруфинвэ-младшего Атаринкэ, густой лес понёсся мимо с сумасшедшей скоростью.
— Владыка Оромэ обещал, что отвезёт нас туда, где ещё не бывали аманэльдар! — восторженно произнёс беловолосый Феанарион, выжидающе смотря на брата, мол, давай, восхищайся! — Валиэ Несса сейчас сгоняет стада на новые пастбища, чтобы Валиэ Йаванна вырастила свежую кормовую траву. Мы поедем смотреть животных, которых не бывает в окрестностях Тириона, увидим охоту хитрых хищников на безмозглых травоядных.
Младший Куруфинвэ не отреагировал, с любопытством озираясь по сторонам на проносящийся мимо разноцветный лес. Конь легко перелетел небольшой овражек, Хуан последовал за ним.
— Уверен, — продолжал говорить, несмотря на встречный ветер, Туркафинвэ, — нынешняя поездка выйдет интереснее тех, что устраивает отец — атар вечно куда-то
Не уверенный, что хочет настолько надолго отлучиться из дома и не мастерить что-нибудь из металла вместе с отцом и помощниками Вала Ауле, Куруфинвэ-младший рассматривал мелькающие под ногами лошади голубовато-серебристые мхи. Юному эльфу порой казалось, что не похожий на родителей и других братьев Тьелко больше любит Владыку-Охотника, чем отца, подменяет кровное родство обожанием чужого Айну. В принципе, в Валиноре такое встречалось нередко, особенно среди золотоволосых Ваньяр, чей король Ингвэ готов был даже учить Валарин — путаный труднопроизносимый неблагозвучный язык Валар, лишь бы выразить свою безграничную любовь к благодетелям, но ведь Нолдор не такие! Они гордые, сильные! Куруфинвэ Атаринкэ радовался, что Творцы Арды сами сказали эльфам развивать собственную речь, поскольку каждому народу необходимы свои уникальные особенности. Отец реагировал на подобные темы слишком горячо, поэтому Курво старался не спрашивать у него ничего, связанного с языками, просто знал — правильно произносить «т» в любой спорной ситуации.
Может быть, потому Тьелко любит больше Вала Оромэ, чем родителя, что Владыка-Охотник разрешает говорить, как угодно?
— Я всех звал, — продолжал Туркафинвэ, стреляя по сторонам горящим азартом взглядом, — но ты же знаешь, какие аманэльдар сонные и вялые! Но это ничего, Курво, как говорит отец: «У кого знания — у того и власть!» Кроме нас, возможно, никто не увидит некоторые новые виды животных, не поучаствует в выборе имён зверькам, не сможет поохотиться на только созданных хищников, не попробует их мясо, ведь не всех этих существ Валиэ Йаванна сделала для Валинора. Например, смешные подобия эльфов, покрытые шерстью, с непропорциональными телами, вряд ли будут жить здесь. Оромэ говорил, что детям будет интересно, но большинство предпочли сидеть дома. Глупые!
Сквозь густые кроны с ароматными цветами, лепестки которых можно заваривать и пить, шишечками, полными вкусных орешков, длинными мягкими кистями вместо листьев, веточками, пригодными для плетения корзин, украшений и мебели, неярко сиял волшебный тёплый воздух, искрясь и сохраняя неподвижность. Росу священных Древ Валар, даривших вечный животворящий свет всему Аману, Майэ Ариэн и Валиэ Вана время от времени поднимали облаками в небо и проливали дождём. Иногда высоко, под самым звёздным куполом сверкали молнии, зарницы или яркие белые шары, а после, когда вновь воцарялся ясный покой, воздух становился особенно свежим, хотелось дышать полной грудью.
Вдалеке послышалось ржание лошадей, голоса эльфов — в основном детей, а также пение без слов, однако эта музыка рисовала перед глазами яркие волшебные картины, разноцветными мазками создававшие переменчивые образы.
Сначала мелодия была одна, высокие ноты вибрировали на пределе слышимости, а потом скатывались вниз, словно роса по листьям, стремящаяся напоить цветы. Постепенно зародилась вторая, третья темы, музыка переплелась, стала сложной для понимания, и наскучила. Туркафинвэ посмотрел на пса, неустанно следовавшего за лошадью: