Свет твоих глаз
Шрифт:
В том, чтобы пройти несколько уроков и научиться общаться с Найджелом немного лучше, я не видела никаких проблем. Смущало другое. Слишком легко простил меня Эдуард. Не просто простил – пожалел, утешил. В тот момент я прильнула к своему хозяину, как к единственной надежной опоре – других в моей жизни не осталось. И было так соблазнительно довериться полностью, позволить себе привязаться к мужчине, который сумел понять и простить!
Вот только… однажды я уже доверилась – и поплатилась за это. Не повторится ли все снова? Второй раз наступать на те же грабли
Все это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. Исподволь меня начало одолевать ощущение, что я попала в грамотно расставленные сети. В золотую паутину хитроумного паука. Эта паутина уже начала стягиваться, а у меня не было сил, чтобы вырваться, улететь, унести ноги.
Да и… куда бежать?
У меня больше нет жилья. Нет другой работы. Тех денег, которые я выручила за продажу маминой квартиры и своей машины, не хватит, чтобы покрыть даже четверть от суммы той неустойки, которую взыщет с меня Скворцов в случае расторжения контракта.
Все, что я могу сделать – это попытаться найти другую работу здесь, в Яснодаре. Если повезет, то к работе будет прилагаться какое-то жилье. Да! Пожалуй, поиском другой работы я все-таки займусь. Решив так, я вдруг почувствовала себя предательницей – так, будто я уже обещала Эду, что буду служить ему вечно, верно и преданно.
Все эти мысли настолько угнетали меня, что разболелась голова. Даже вечерняя прогулка не помогла избавиться от этой боли. Поэтому, снова оказавшись в квартире Скворцова, я быстро закончила уборку на кухне и, пожелав хозяину добрых снов, спряталась у себя в спальне. Пара таблеток – одна от головной боли, другая – от бессонницы, – и я улеглась в постель.
Снотворное подействовало быстро. Ночь пронеслась мимо курьерским поездом. Настало утро понедельника.
В шесть пятнадцать сработал будильник. Я прослушала повторяющийся сигнал три раза: на удачу. Потом отключила таймер, привела постель и себя в порядок и пошла готовить завтрак.
Скворцов в сопровождении Найджела спустился минут на двадцать позже меня.
– Хорошо выспалась? – спросил вместо «здравствуйте».
Вид у хозяина был помятый и какой-то недовольный.
– Спасибо, сносно.
– Рад за тебя. Мы с парнем на прогулку. – Он быстро обулся, натянул на широченные плечи потертую кожаную куртку, пристегнул собаке поводок и, не сказав больше ни слова, ушел.
Гадать о том, что это было, я не стала. Мало, что ли, у Эдуарда поводов быть недовольным жизнью?
Быстро почистив пару картофелин, я взялась натирать их на крупной терке для свеклы: по плану, в это утро я собиралась потчевать Эда картофельной запеканкой с овощами и сыром.
Работа была в самом разгаре, когда меня насторожил посторонний звук. Доносился он со стороны входных
Присмотрелась и в правом ботинке Скворцова увидела его смартфон. Похоже, он выпал у Эда из кармана, а Найджел так шумно радовался предстоящей прогулке, что из-за его лая Эдуард не расслышал звука падения.
Подняла трубку, провела по экрану, принимая вызов с номера, который не определился.
– Да? – спросила благожелательным тоном, гадая про себя, кто может звонить моему хозяину в такую рань.
И тут же сообразила, что отвечать на вызов с телефона Эдуарда Скворцова мне не следовало!
Нет, мне и в голову не пришло бы копаться в чужом смартфоне, изучать списки контактов, фотографии или переписку в мессенджерах. Но вызов я приняла по первому побуждению, которое подсказывало, что в такую рань звонят только по важным делам.
Захотелось сбросить звонок, но было поздно. Я ведь уже ответила. Меня услышали.
– Кто это? Где мой сын? Что с Эдом?!
Эти интонации и тембр я узнала: Виктория. Мать Эдуарда.
Похоже, чужой голос в телефоне сына взволновал ее не на шутку. Теперь я уже не рискнула бы прервать связь и оставить женщину в тревоге.
– Эдуард пошел выгуливать Найджела, а телефон нечаянно оставил дома, – поспешила успокоить женщину.
– А вы?.. – тут же переключилась Виктория.
– Домработница. Вероника, – представилась я.
– Ага. Ника. Как добралась, как устроилась? – немного успокоилась Виктория.
– Все хорошо, спасибо.
Признаваться женщине, что я оказалась в очень двусмысленном положении, заняв сразу две вакансии – домработницы и суррогатной матери – я не стала. Не телефонный это разговор. Да и что я ей скажу? «Ваш сын отказывается уничтожать контракт и грозит мне судебным иском»? Ябед никто не любит. Пусть Скворцов сам решает, сообщать ли своей матери о возникшем недоразумении.
– Эдуард принял тебя нормально? Не запугал? – продолжала беспокоиться Виктория.
– Нет. Мы с ним, кажется, более-менее поладили. – Я снова вынуждена была успокаивать женщину. Пусть она не нервничает там, в своих Америках.
– Что ж. Это хорошо, что ты ответила, Ника. Я теперь только завтра смогу перезвонить. Если бы не дозвонилась сегодня – сходила бы с ума от беспокойства за сына. Передай ему, что мама звонила. Пусть завтра не забывает телефон.
– Хорошо… – я даже кивнула, хотя Виктория не могла этого видеть.
– Ну, и присматривай там за ним, девочка. Прости, что не сказала тебе о его проблемах с глазами…
– Мне… я все равно согласилась бы работать у вас… у него… – забормотала я сбивчиво.
– Да, помню. Ты говорила, что тебе очень нужна работа с проживанием. Мой сын – я знаю! – не самый легкий клиент. Особенно теперь. Но я надеюсь, что ты найдешь к нему подход и сумеешь с ним ужиться.
– Я постараюсь.
– Все, мне надо бежать. Обязательно скажи Эду, что мама Вика звонила!