Свет твоих глаз
Шрифт:
Организм среагировал мгновенно и предсказуемо: я ощутил нарастающую твердость и неудобство под ширинкой. Кажется, я больше не смогу относиться к своей домработнице всего лишь как к безликой прислуге. Не знаю, чего добивался Тимофей, но результат его действий на лицо: я разглядел в Нике женщину - привлекательную и желанную. И пока не знал, что делать с этим открытием.
Тем временем Вероника просушила кожу на лбу, нанесла ранозаживляющий спрей, который каким-то чудом нашелся в аптечке. Принесла из морозилки что-то
– Прижмите ко лбу, Эдуард Евдокимович, и подержите.
Голос ее звучал намного мягче, чем пару минут назад. Но она продолжала выкать.
– Ника, пожалуйста, зови меня просто по имени. А то такое чувство, что я не дома, а на светском рауте.
– Похоже, я и сам размяк. Говорить строго и требовательно не получалось, хоть тресни.
– Мне так лучше, - неожиданно заупрямилась Ника.
– Это помогает помнить, что вы - мой начальник. И тогда проще выполнять указания, даже если я с ними не согласна.
– А с чем ты не согласна?
Вероника замялась. Переставила ближе еще один стул, присела, взяла меня за сбитую ладонь:
– Сейчас руку обработаю.
– Так с чем ты не согласна, Ника?
– продолжал я настаивать на своем.
– Вы отправили меня домой, а сами остались сидеть на пороге. С разбитым лбом, с пораненной ладонью. Думаете, мне просто было уйти?
– И ты не ушла. Ни в первый раз, ни во второй. Ждала на лестнице?
– догадался я.
– А что мне оставалось?
– в голосе домработницы прозвучала обида.
– А на верхнюю площадку зачем пошла? От меня пряталась?
– Да. Думала, зайду в квартиру незаметно, пока вы Найджелу лапы моете.
– А парень тебя выдал.
– Я вдруг понял, что невольно начинаю улыбаться.
– Предатель хвостатый, - ворчливо бросила Ника в сторону сидящего рядом пса.
Судя по звукам, тот в ответ зевнул и застучал по полу хвостом.
– Ну хоть на него не злись, - заступился я за своего трехлапого друга.
– На него - не буду.
– А на меня, значит, будешь…
– А вам не все равно?
– на этот раз голос Ники прозвучал тоскливо.
По-хорошему, мне именно что должно быть все равно! Если работника не устраивает его работа или начальник - это проблемы работника. Только относиться к Нике и ее чувствам равнодушно у меня уже не выйдет. Осталось понять, как с этим жить.
– Боюсь, Ника, мне и в самом деле не все равно. Я сожалею, что повел себя грубо там, у подъезда. Постараюсь впредь быть… сдержаннее.
Пальцы Вероники, как раз прижимавшие салфетку с перекисью к ссадине на моей ладони, дрогнули.
– Что такое? Почему ты вздрагиваешь?
– все-таки реакции этой девушки однажды сведут меня с ума. Теперь-то что не так?
– Все правильно, наверное, - домработница судорожно вздохнула, взяла сухую марлевую
– Но я не привыкла, чтобы мужчины извинялись, тем более, такие…
– Как я? Большие начальники? Ника, кем был твой муж? Бандитом? Это он так запугал тебя?
Кажется, домработница собралась вскочить и сбежать, но я успел перехватить и удержать ее руку.
– Не беги. Хватит прятаться. На обоим будет проще, если я пойму, как с тобой разговаривать.
Не знаю, что повлияло - усталость Вероники или мягкость моего тона, но девчонка перестала вырываться, обмякла на стуле.
– Муж… не бандит. Сын бандита. Но свекор погиб давно. Свекровь растила сына одна лет с десяти. И сумела взять бизнес в свои руки. Она - очень властная женщина.
– А он? Твой муж?
– Бывший муж!
– подчеркнула Ника голосом.
– Муж ее слушается, хотя иногда капризничает и упирается.
– А к тебе он как относился?
Вероника снова напряглась, зажалась. Даже отвернулась и через силу ответила куда-то в сторону:
– Как к игрушке. Может даже любимой, но все равно… Захочу - поиграю, захочу - брошу или сломаю.
Уточнять, сломал ли - я не стал. И без того видно: если не сломил окончательно, то поранил сильно. И тогда становится понятным, откуда у Ники такие бурные реакции на некоторые моменты. Жаль ее. Красивая и явно неглупая. Мама Вика упоминала что-то об университете и красном дипломе. Только никакой диплом не защитит от людской жестокости. Мне ли не знать?
– Вероника, я - не твой муж. Мы, мужчины, все-таки разные, хотя сейчас, наверное, тебе в это трудно поверить.
Снова протяжный тоскливый вздох в ответ. Но хоть не пытается снова сбежать.
– Давайте на ладонь тоже ранозаживляющий спрей нанесу, - Ника убрала салфетку, склонилась к моей руке, рассматривая царапину.
С трудом удержался от того чтобы приласкать ее, погладить по щеке.
– Спрей - это хорошо.
– Что угодно, лишь бы не разрушить атмосферу доверия, которая снова возникла между нами.
И еще. На откровенность принято отвечать откровенностью. Будет честно, если я расскажу Нике кое-что о себе...
22. Вероника. Неожиданные откровения
Как ни старалась, а скрыть от Скворцова свою выходку не смогла. И объяснять пришлось. Неловко было ужасно! Ладони потели. К щекам приливал жар - то ли от стыда, то ли от близости Эда. Мужественного, привлекательного и совсем не страшного.
Да, он совсем не такой, как мой бывший! Справедливее, рассудительнее. Сам себя сделал, не висит на родительской шее. И к своей матери относится с уважением.