Свет зажегся

Потоцкая Мария

— Кита? Настоящего огромного с фонтаном из башки?

— Да! Здоровенного, только без фонтана из башки.

— Вот это действительно круто! Как мы любим с тобой животных.

— Он подплыл прямо к нашему кораблю и плескался на поверхности! То есть, как русалки, представляешь да, проходят дугой от основания хвоста к концу. Я сначала подумала, что кит может перевернуть наш корабль, а потом мне показалось, что столько в этом доверия и будто бы даже доброты. Ну то есть, вряд ли киты бывают хоорошими или плохими, скорее всего, они и не такие и не другие, но нам казалось, что это такой добрый и счастливый знак, как синяя птица. Красивее было бы, если бы он оказался синими китом, но он был южным. То есть, красивые вещи кажутся добрыми, если они не несут в себе отчетливый потенциал

к разрушению. Вот, наш кит, представляешь, потом подплыл еще ближе к кораблю, и высунул морду! Она такая здоровенная, как будто морской царь высунул руку из воды тебе помахать. На роструме и нижней челюсти у него были белые наросты. Я сначала думала, что это опухоли, и сейчас наши экологи будут фотографировать их для статей, но они это делали только по фану. У нас на борту как раз был мужчина, который изучал акустическое общение морских млекопитающих, и он рассказал, что эти наросты характерны для этого вида, и кит не болен. Здоровая была наша птица счастья. Кстати, ты знаешь, что есть кит, который поет на таких частотах, которые не воспринимают другие его собратья? И он всю жизнь чувствует себя одиноким, потому что другие киты их не просто не понимают, а не слышат.

Судьба этого кита взволновала Полину, на ее лбу появилась трагическая морщинка. Впрочем, Толику тоже удалось прочувствовать одиночество этого парня.

— Как это грустно, почему так? Может, он как-то еще может общаться с другими китами, не только пением? Вот немые же придумали свой язык. А даже бы если нет, то все равно же жестами, взглядами тоже как-то можно понять. Ну это не говоря уже о письменной речи. Может и у китов так?

Полина пожала плечами без особой надежды. Толик засвистел так грустно, как только мог, стараясь подражать китовой песне. Ему не хватало знаний, чтобы вспомнить, как это делают настоящие певуны, но представление о китовой печали у него откуда-то было. Полина попыталась поддержать его, но у нее вышел свист, похожий разве что на старый шипящий чайник.

— О нет, кит, китик, дружок, я тебя не слышу!

— Нет, подожди!

Полина вновь попробовала, и среди ее шипения прорвался короткий тоненький свист.

— Здесь кто-то есть? Подождите, я что, слышал другого кита?

— Да, да, слышал! Подожди, кит!

— Кажется, это снова только волны шумят. Придется поплыть по своим делам.

— Не уходи!

Так они сидели и свистели до тех пор, пока у Полины не получился чистый звук, как песня ее грустного кита.

Только когда их киты, наконец, нашли друг друга и уплыли по общим делам, они смогли угомониться. За это время Толик намешал Полине коктейль из сиропов и водки, и пока она училась, стакан уже опустел.

— Расскажу тебе историю про детство, о том, как меня учили свистеть.

Полина тронула его за руку и покачала головой.

— Подожди, Толенька, отвлекись от нашей игры в ассоциации. Расскажи мне свою последнюю наркоманско-бандитскую историю, а потом только о детстве и говори. Или о чем угодно, о хорошем, о плохом, но эту историю отпусти от себя. Ты же в долги потом залез? Что-то плохое было, да? Этот случай был самым ужасным за твою преступную жизнь?

Толик не мог сказать об этом однозначно, тут с какой стороны посмотреть, с точки зрения. Морали, выгоды, опасности для самого Толика? Все по-разному выйдет. Но присутствие финального занавеса в этой на горизонте истории ощущалось отчетливо, поэтому Толик согласился.

— В принципе, да.

— Вот и хорошо. Разберемся с этим. А потом я расскажу тебе то самое. Ну ту историю, про Настеньку, про отца…, — она запнулась, ей было тяжело даже дать описание своим словам. Значит, она таким одиноким китом была, что сердце у Толика сжималось от тоски, и он постарался ее выручить.

— Понял, по рукам! Это обещание нужно задокументировать! Эй, бармен, тут есть юрист?

— Не-а, — отозвался Лазарь из-за барной стойки. Сначала они услышали его голос, а потом уже и свет стал ярче. Он протирал столешницу каким-то бессмысленным жестом, она уже была давно чистой.

— О, тебя-то нам и не хватало!

Как сильно бы Толик не желал все-таки расколоть Лазаря, чтобы,

наконец, узнать правду, сейчас он был готов его прогнать. Его Полина почти решилась рассказать о том, что ее должно быть мучило сильнее всего, но вряд ли при Лазаре она не отступится от своих намерений.

— Сука, — добавил он.

— Полина, тебе не кажется, что я обвинен совершенно не справедливо?

— Да кто тебя знает, мы же не знаем, что ты за человек такой.

— Неужели вердикт суда у нас зависит от того, какой человек перед нами? В нашем обществе всякий, кто не плачет на похоронах своей матери, рискует быть приговоренным к смертной казни! Неужели один мой товарищ, сказавший это, оказался прав?

— Не пудри нам мозги, Лазарь, — сказала Полина и повертела ручкой перед Лазарем, будто отмахиваясь от неприятного запаха.

Она повернулась к Толику, словно они снова остались одни.

— Рассказывай.

Глава 10 — Композитор, автомат и семья волшебников

— Обычное дело было. Никакой романтики, я даже не удивился, только от того, что это все-таки случилось. Ну знаешь, когда ездишь на неисправной машине, и знаешь, что можешь попасть в аварию, ты все равно в шоке, когда это случается на самом деле. Мои поставщики кинули меня через полтора года. Подсунули полную бадягу, взяли деньги и знай их теперь. Дело глухое, найти можно кого угодно, но это только из гордости, из мести стоило делать, ежу было понятно, что сотрудничества больше не будет, да и деньги наверняка пропали. А я как узнал, сразу посинел от страха, ответственность-то была на мне, а значит, за деньги придется голову отдать. Ну я время на них не стал тратить, мне нужно было сделать что-то побыстрее, поэтому я сразу стал думать, где деньги достать. А уж Дядя если посчитает нужным, то разберется с ними. Он дал мне срок в четыре месяца.

Толик запнулся, стал чесать затылок. Полина думала, что может быть, суть истории он уже рассказал, и теперь решал, как ее развить, а какие подробности лучше оставить при себе.

— Ужас какой берет, когда представляешь, что если бы эти четыре месяца прошли, тебе бы не сидеть тут с нами, — преувеличено грустно сказал Лазарь. Он зачем-то подначивал его, то ли у них была своя особая мужская игра, то ли он действительно мог иметь какое-то отношение к Толику. Может Полина переместила их сюда вместе, просто Толик все позабыл, в том числе и Лазаря.

— Ужас берет, — протянул Толик, и так хищно посмотрел на Лазаря, что Полина подумала, что Толик тоже решил, будто они как-то связаны. Он медленным расслабленным жестом полез в карман пальто, Полина и не заподозрила ничего дурного. Но достал он оттуда, конечно, пистолет, который направил в сторону Лазаря и медленно пошел к барной стойке. Будь у бармена тоже оружие, он наверняка бы успел его достать, но он только пожал плечами и продолжил вытирать столешницу.

— Толь, ну чего ты?

Боевого ответа от Лазаря видимо не ожидалось, поэтому она отправилась за ним. Толик оперся на барную стойку, будто собирался сделать заказ, и ткнул дулом пистолета Лазарю прямо в нос. Полина живо представила, как тот, словно мужик из боевика, бьет Толика и выхватывает у него пистолет, но не смотря на свою несомненно крутую невозмутимость, Лазарь был не настолько хорош. Он отложил тряпку и стал выворачивать карманы и расстегнул жилетку, показывая, что под ней ничего нет. Толик обошел стол, все еще держа его на прицеле, и самостоятельно ощупал его одной рукой и еще раз проверил, что находится под барной стойкой.

— Толик, что за бред, он же волшебным образом исчезает и достает всякое интересное из пустоты. Какой смысл его обыскивать?

Полина подумала, есть ли здесь вообще смысл, кроме как рассказывать истории, жалеть друг друга и смеяться. Пока это было самым действенным, по крайней мере, они узнавали друг друга, и периодически им становилось легче от разговоров, а все другое тут не получалось.

— Может ему просто хотелось потрогать меня…

Толик ударил Лазаря по лицу рукой, сжимающей пистолет, не дав ему закончить фразу. Лазарь ему не ответил, на губе у него разрасталось кровавое пятнышко.