Свет жизни

Сент-Джон Патриция

Он величественно поднялся, Фатьма тоже встала, но Зохра осталась сидеть у потухшего огня, согнувшись и качаясь взад и вперед при лунном свете. “Моя маленькая дочь! Моя маленькая дочь!” - шепотом причитывала она.

Хамид лежал совсем тихо и смотрел на нее. Он не смел ни заговорить, ни подойти к ней, потому что боялся разбудить отчима. Но его горячее маленькое сердце учащенно билось, а в мыслях он уже твердо решил: “Этого не будет! Я не позволю забрать ее! Этого не будет!” Он видел, как лунный свет передвинулся от двери и охватил колыбель, где лежала Кинза со своими детскими снами. Он видел, как забрезжил слабый летний рассвет,

и услышал первый крик петуха и движение коровы в стойле. Все это время он лежал и думал, думал, думал… Но он ничего не смог придумать и уснул перед самым рассветом так крепко, что проспал обычный час вставания. Отчим разбудил его небрежным толчком ноги:

– Проснись ты, ленивец! Давно пора выгонять коз на пастбище!

Хамид скатился с циновки, наскоро умылся и поспешно стал есть свой завтрак. Жуя хлеб и мелкими глотками попивая кофе из чашки, он украдкой поглядывал на мать. Она была бледнее обычного, с темными кругами под глазами, но не выглядела такой несчастной, какой он ожидал увидеть ее. На ее лице он видел выражение твердой решимости, как будто она пришла к какому-то вполне определенному решению. Один раз Хамид поймал на себе ее взгляд и ответил тем же решительным и твердым взглядом. Она приподняла брови, и он слегка кивнул. При малейшей возможности они будут держать совет.

Глава 5

Им не пришлось долго ждать. Хамид выгнал коз и оставил их за живой изгородью, скрытыми от глаз. Куском хлеба, сэкономленным от завтрака, он подкупил друга, чтобы тот присмотрел за ними, а сам прокрался назад к дому и через щель в заборе стал наблюдать.

Вскоре он увидел, как его мать прошла в амбар, где находились жернова. Через несколько минут незамеченным он проскользнул туда же. Сидя с поджатыми под себя ногами, она крутила тяжелое колесо, и в амбаре носился приятный запах молотого зерна. Хамид присел рядом и положил руку матери на плечо.

– Мама, - прошептал он, - вчера вечером я все слышал. Это тот старый нищий хочет купить Кинзу?

Мать внимательно посмотрела на него; ее спокойный взгляд с минуту задержался на нем, как бы оценивая силы сына. Хотя это и был маленький худенький мальчик, но все же он был крепким и выносливым и очень любил Кинзу.

– Так хочет мой муж, - ответила она, - но я говорю, что этого не будет! Я не хочу, чтобы Кинза голодала на улице. Нет, Хамид, ты должен унести ее куда-нибудь… Ты можешь спасти ее, если захочешь.

– Я?
– с удивлением воскликнул Хамид. Но взгляд, которым глядел он на мать, был смелым и решительным, даже немного веселым.

– Слушай, - сказала мать. Она перестала молоть, повернулась к нему и положила руку на его колено.

В прохладном, слабо освещенном амбаре ее голос звучал для Хамида странно впечатляюще, будто ее слова отпечатывались в самой его душе. Пока она говорила, он не сводил глаз с ее лица и потом всю жизнь помнил то, что она сказала ему тогда.

– Четыре года тому назад твой отец во время великого паломничества на могилу святого пошел туда вместе со мной. Это было далеко, нужно было идти через гору, и мы оставили вас, детей, с бабушкой. Взяли только Авессалома, потому что он был еще грудной; я несла его на спине. После того, как мы побывали на могиле, твой отец пожелал идти дальше в город, чтобы поторговать на ярмарке; это было в двадцати милях. Мы шли весь день от восхода до заката солнца. Страшно палило солнце, машины проносились

мимо, поднимая клубы пыли, так что мы почти задыхались от нее. С трудом добрались мы до города. Мои ноги были изранены и в волдырях, а Авессалом все время плакал, у него был жар. Глаза его опухли и не раскрывались. Я вымыла его глаза чистой водой, но это мало помогло. Спать нам пришлось под открытым небом во дворе гостиницы.

Когда мы проснулись, я почувствовала облегчение, но глаза Авессалома опухли еще больше. Твой отец ушел на ярмарку, а я сидела с ребенком на руках, защищая его глаза от солнца и отгоняя мух, которых было очень много, потому что во дворе было много ослов. Пока я так сидела, вышла какая-то женщина и заговорила со мной. Во время разговора она случайно увидела ребенка.

– Твой ребенок болен?
– спросила она.

– Да, - ответила я и показала ей его лицо. Она быстро встала и сказала:

– Пойдем со мной, не теряя времени. Я поведу тебя к одной английской медсестре. Она даст твоему дитяти хорошее лекарство и вылечит его. Она вылечила моего маленького сына, когда ему в глаза попала колючка.

Я медлила.

– У меня нет денег, - объяснила я.

– Это неважно, - ответила женщина, - она святая женщина и лечит без денег, ради любви своего Святого. Он добрый Святой и имеет жалость и милосердие к бедным.

– Но, - возразила я, - англичане богатые и живут в роскошных домах. Она не примет меня.

– Нет, она живет в таком же доме, как мы все, - ответила женщина, - и кто приходит к ней за исцелением, тоже бедные. Она никому не отказывает, говорю тебе, что она принимает всех во имя своего Святого.

Итак, я пошла за ней, хотя и очень боялась, но со страстной надеждой получить лекарство, которое вылечило бы моего мальчика. Она провела меня к крайнему дому на узкой улице. Дверь была открыта, и много людей выходило из дома: все бедные, как и я, с детьми, привязанными на спинах. Некоторые несли бутылочки с лекарством, и у всех были радостные лица.

Мы пришли как раз вовремя, потому что в комнате почти никого не было, и чуть позже мы бы не застали эту сестру дома. Это была высокая белокурая женщина с голубыми глазами. Я ни разу не видела женщин, подобных ей. Она разговаривала со всеми очень любезно, и я видела, что обращалась она с детьми так, будто это были ее родные дети. Пока я наблюдала за ней, мой страх прошел и, когда все ушли, я подошла к ней и показала Авессалома. Она подвела меня к циновке, и мы сели вместе. Она взяла Авессалома на колени и осмотрела его глаза. Руки ее были очень нежными, он даже не заплакал. Она задала мне много вопросов о нем, затем дала лекарство от лихорадки и мазь для глаз.

Пока она ходила за всем этим, я рассматривала картину на стене. На ней был изображен человек с добрым лицом, который держал на руках маленького ребенка, а много других детей, ухватившись за его одежду, смотрели на него. Я спросила женщину, кто этот человек, и она ответила, что Его зовут Иисус, которого Бог послал на землю, чтобы показать нам путь в Небесное царство. Она много рассказала о Нем: как Он лечил больных, делал слепых зрячими и любил всех людей - бедных и богатых, взрослых и детей. Я не могу вспомнить все, что она говорила, но я знаю, что она любила того Человека на картине и хотела быть похожей на Него. Вот почему она принимала всех больных, была к ним добра и давала лекарство. Вот почему она приняла и моего Авессалома…