Светила
Шрифт:
– «Титания», – отозвался глашатай. – Пароход. На мель сел.
Стейнз ни о какой «Титании» в жизни не слышал.
– А откуда он?
– Из Данидина, через Окленд, – отвечал глашатай. Стейнз кивнул – дескать, вопросов больше нет, – и тот зашагал дальше, выкрикивая: – Крушение, крушение, крушение на отмели!
Спустя довольно много времени дверь конторы наконец-то распахнулась и наружу вышли двое: Кросби Уэллс и, по-видимому, агент по продаже, на ходу надевающий пальто. Они постояли на крыльце несколько минут, беседуя промеж себя; но вот раздалось цоканье копыт, из-за угла дома
Акцидентальное достоинство
Глава, в которой двое случайных знакомых воссоединяются, а Эдгар Клинч не слишком этому рад.
Эдгар Клинч оказался замечательным гидом – и заботливым, и дотошным. За время короткой прогулки от набережной Гибсона он неумолчно и в живописных подробностях комментировал все, что встречалось по пути: каждую магазинную витрину, каждый склад, каждого торговца, каждую лошадь, каждую двуколку, каждую наклеенную афишу. Анна отвечала коротко и еле слышно; однако, когда они приблизились к Резервному банку, девушка внезапно перебила его удивленным восклицанием.
– Что такое? – встревожился Клинч.
Там, прислонившись к перилам крыльца, стоял тот самый златокудрый юноша с «Попутного ветра» и глядел на нее, точно так же не веря глазам своим.
– Это вы! – воскликнул он.
– Да, – прошептала Анна. – Да.
– Альбатросы!
– Я помню.
Они застенчиво оглядели друг друга.
– Как приятно снова вас увидеть, – промолвила Анна спустя мгновение.
– Это в высшей степени счастливая случайность, – отозвался юноша, сбегая по ступенькам на улицу. – Ну и ну – мы повстречались во второй раз! Конечно, мне этого хотелось – очень, очень хотелось! – да только все сводилось к благим пожеланиям, ну, вы знаете, когда сидишь себе сложа руки да в мечтах себе представляешь, как оно было бы славно. Я в точности помню, что вы сказали, когда мы огибали мысы гавани, – тогда, на рассвете. «Хотела бы я посмотреть на альбатроса в бурю» – вот что вы сказали. Я с тех пор постоянно вспоминаю ваши слова: это была наивосхитительнейшая, оригинальнейшая речь.
Анна покраснела: никто и никогда не называл ее оригинальной; более того, девушке в жизни не пришло бы в голову, что ее реплики заслуживают названия «речи».
– Да просто подумалось так, – пролепетала она.
Клинч откашлялся; он все ждал, когда его представят.
– А вы давно в Хокитике? – полюбопытствовал юноша.
– Сегодня утром приехала. Собственно, вот только что: мы якорь бросили меньше часа назад.
– Так недавно! – Юноша, похоже, поразился еще сильнее, словно благодаря ее недавнему прибытию их случайная встреча обрела в его глазах еще большую значимость.
– А вы? – спросила Анна. – Вы тут давно?
– Да где-то с месяц, – отвечал юноша. Внезапно он просиял улыбкой. – До чего приятно вас встретить – до чего ж чудесно! Я, кажется, уже сто лет как знакомого лица не видал!
– А вы… вы тут на прииске обосновались? – спросила Анна, снова краснея.
– Да, приехал
Клинч не упустил возможности вклиниться:
– И как вам нравится в Хокитике, мистер Стейнз?
– Право, очень нравится, – заверил юноша. – Это прямо-таки улей, бурлящий противоречиями! Тут есть газета, но нет кофейни, где бы можно было ее почитать; тут есть аптекарь, выписывающий рецепты, а вот доктора днем с огнем не сыщешь, да и больница едва ли заслуживает этого названия. В лавке то и дело заканчиваются либо сапоги, либо носки, но не то и другое одновременно; и все гостиницы на Ревелл-стрит подают только завтрак, зато – в любое время дня!
Анна заулыбалась. Открыла было рот, чтобы ответить, но Клинч ее перебил.
– В «Гридироне» подают горячий ужин, – сообщил он. – Есть тарелка за три пенни и тарелка за шесть пенни; к шестипенсовой добавляется кружка пива.
– А «Гридирон» – это где? – осведомился Стейнз.
– Ревелл-стрит, – пояснил Клинч, как будто улицы в качестве адреса было вполне достаточно.
Стейнз снова обернулся к Анне.
– А что вас привело на побережье? – спросил он. – Вы приехали по чьей-то просьбе? Вы на прииске работать будете? Вы ведь здесь останетесь, правда?
Анне не хотелось упоминать имени Мэннеринга.
– Я собираюсь остаться, – осторожно проговорила она. – Я остановлюсь в гостинице «Гридирон» – мистер Клинч любезно предложил мне номер.
– Это я, – встрял Клинч, протягивая руку. – Клинч. Можно просто Эдгар.
– Счастлив познакомиться, – отвечал Стейнз, обмениваясь коротким рукопожатием. И тут же, повернувшись к Анне, промолвил: – А вашего имени я до сих пор не знаю… но, наверное, мне не следует спрашивать – до поры до времени. Хотите сохранить его в секрете – так, чтобы мне пришлось расспрашивать всех и каждого, прежде чем я все-таки отыщу вас?
– Ее зовут Анна Уэдерелл, – вмешался Клинч.
– О, – отозвался юноша.
В лице его отразилось глубочайшее изумление; он с любопытством воззрился на Анну, как будто ее имя было исполнено тайного смысла, но смысл этот он, в силу какой-то причины, не мог облечь в слова.
– Мы, пожалуй, пойдем, – буркнул Клинч.
Юноша проворно отскочил в сторону:
– О да, разумеется. Конечно, вам пора. Хорошего вам обоим дня.
– Как приятно было снова увидеться, – промолвила Анна.
– Можно мне будет навестить вас? – спросил Стейнз. – Как только вы обустроитесь на новом месте?
Анна удивленно поблагодарила юношу; возможно, она сказала бы и больше, но Клинч уже увлек ее прочь, крепко вцепившись в руку девушки, просунутую ему под локоть, и еще теснее прижав ее к груди.
Овен, управляемый Марсом
Глава, в которой Фрэнсис Карвер обращается к Те Рау Тауфаре за сведениями, но Тауфаре, который еще не успел свести знакомство с мистером Кросби Уэллсом, ничем не может ему помочь.