Светлана
Шрифт:
Новогодние каникулы Светлана опять провела у Зинаиды Львовны. На елку к Зиминым ее не звали, да, по всей видимости, и не было у них елки.
Светлана несколько раз проходила с ребятами мимо Надиного дома. Никаких иголочек, никакой зелени за окнами, никакого праздничного блеска.
Первого января Надя зашла к Зинаиде Львовне поздравить с Новым годом. Она показалась Светлане очень серьезной и взрослой, даже усталой. Впрочем, не мудрено и устать — зачеты, экзамены.
— Вы письмо
И приписала быстро-быстро несколько строк на оставшемся месте внизу страницы. Потом присела рядом с Зинаидой Львовной:
— Люблю этот диван...
И вдруг совсем по-домашнему поджала под себя ноги и привалилась щекой к плечу Зинаиды Львовны.
При первом знакомстве, год тому назад, Надя показалась Светлане очень умной, резковатой и гордой. На празднике в детском доме Надя была веселой и оживленной, самой яркой из всех своих подруг. В августе, когда приезжал Костя, необъяснимы были Надины жестокость и упрямство.
Сегодня Светлана видела Надю ласковой.
Ей бы лучше быть дочкой Зинаиды Львовны... Но что тогда делал бы Костя? Поменяться с Надей мамами — уж очень невыгодно для него. Нет уж, пускай так как есть.
Светлана усмехнулась своим нелепым мыслям. И вдруг ей показалось, что Надя собирается заплакать.
Скучно ей стало без Кости? Уж который год только письма друг другу пишут. Или досадно на себя, что испортила своими капризами и без того короткую встречу? Или уж очень обидно вспомнить, как вошел к ней тогда с повелительным видом Алеша Бочкарев? А теперь к экзаменам одна готовится. И некого ей посылать туда и сюда... Вот даже елку никто не принес. Должно быть, приятно, когда кто-нибудь с удовольствием исполняет каждую твою просьбу. Должно быть, без Алеши ей тоже скучно!
Светлана почувствовала себя лишней и хотела уйти в Костину комнату. Но Зинаида Львовна сказала: — Светланочка, куда же ты? Посиди с нами.
Светлана присела на диван с другой стороны.
Надя смахнула блестящую каплю с ресниц и стала искать шпильку, упавшую на диван. Тяжелая коса скользнула Зинаиде Львовне на колени. Зинаида Львовна погладила эту косу. А Светлане захотелось сказать Наде что-нибудь очень приятное, но не придумала, что сказать. И еще хотелось потрогать тяжелую каштановую косу: мягкая она или жесткая? Так и не решилась потрогать.
Утром Светлана пошла на станцию опустить письмо. На платформе стоял Алеша Бочкарев и читал газету. Светлана увидела его еще издали. Светлана прошла совсем близко, он ее не заметил. Опустив письмо в ящик, Светлана обернулась. Из дверей станции вышла Надя, пряча в сумочку билет. Алеша стоял к Наде спиной — может быть, шаги услышал?.. Он сразу оторвался от газеты, приподнял меховую шапку и сказал:
— Здравствуй!
— Здравствуй, — ответила Надя, кивнув ему на ходу. Она отошла налево, к самому краю платформы. А он стоял и складывал газету, как никто никогда газету не складывает — маленьким,
В поезд они сели через три вагона друг от друга. Светлана проводила глазами поезд и вернулась домой задумчивая.
Значит, здороваются все-таки. А ездят в разных вагонах. Но ведь они встречаются каждый день в институте. Как встречаются? Непосвященным, может быть, даже ничего и не заметно. Обмениваются такими хладнокровными фразами:
«Здравствуй, Алеша».
«Здравствуй, Надя».
«Как сдал сопротивление материалов? Опять отлично? Что ж, поздравляю».
Или просят друг у друга:
«Дай мне, пожалуйста, твой кронциркуль...» или что там у них? Термодинамику? Счетную линейку?
А выходя из института, садятся в разные трамваи.
Во всяком случае, если Надя сядет в моторный, Алеша — в прицеп...
Еще долго спустя, когда Светлана вспоминала дедушку Мороза, не принесшего Наде елку в новом, 1946 году, она видела перед собой спокойное лицо и беспокойные пальцы, складывающие газету так, как никто газету не складывает.
Снег шел лениво, но настойчиво, и дворники не успевали убирать его. Он был пухлый, легкий и хорошо склеивался.
Возвращаясь из школы, Светлана захватывала полную горсть и лепила на ходу разные смешные фигурки. Потом прилаживала их вдоль дорожки на сквере и у калиток домов в переулке, на видных местах, чтобы прохожие, которым самим некогда было лепить, могли все-таки получить удовольствие.
— Девочки, обязательно сегодня во дворе снежную бабу слепим!
— И гору! — в один голос поддержали Аня и Валя.
— Правильно. Для нас — большую, а для малышей — маленькую.
— Славик захочет с большой горы кататься, — сказала Аня.
— Да, пожалуй, — согласилась Светлана. — А Оля будет кататься с маленькой — она у нас трусиха. Смотрите-ка, девочки, — Светлана остановилась у ворот: — у нас в детском доме сегодня гость!
— Где? — спросили девочки, озираясь кругом.
— Я же говорю: в доме,
— Откуда ты знаешь? Не видно никого.
— Да уж знаю. Мужчина. Может быть, даже, военный. Во всяком случае — в сапогах.
— Ага! Ты по следам! — засмеялась Аня. А Валя прибавила:
— Это, должно быть, твой лейтенант.
— Нет, — сказала Светлана, — у Кости не такие большие сапоги. Это кто-то незнакомый. И пришел уже давно — не меньше часа тому назад.
— Откуда ты знаешь, что не меньше часа?
— Потому что наши девочки из школы вернулись час тому назад, а он раньше. Видишь — Олечкины ботики прямо по сапогам...
— Почему ты знаешь, что это именно Олины боты?
— Знаю! Ей вчера Юра пятки отремонтировал. У нее теперь совсем особенные следы!