Светлейший князь 4

Шерр Михаил

Все машины начали оснащаться аккумуляторами и стартерами и Степан по собственной инициативе взял весь автомобильный вопрос на себя.

— На сегодня у нас, Григорий Иванович, ровно тридцать полуторатонных автомобилей, готовых в регулярной эксплуатации. На них стоят обкатанные двигатели и есть элетрооборудование: стартеры и фары. Все они имеют пробег по три-четыре тысячи по Туве и Долине после последнего техосмотра или ремонта. Я лично считаю, что большего мы пока добиться не можем. Конечно хотелось бы испытать машины пробегом по пустыне, но…

Степан развел руками, показывая

что это бесплодные мечтания.

— Нет, нет, — запротестовал Ерофей, — это один из наших козырей и раньше времени его демонстрировать не надо.

— Да никто это и не собирается делать, — я усмехнулся. Ерофей так среагировал как будто

мы действительно собираемся устроить автопробег и раньше времени показать китайцам нашу технику.

Они конечно уже знают о наших железных конях, извергающих дым, которые бегают быстрее лошадей и которым не требуется ни сено ни овес, а только дрова.

Но одно дело слышать об этом, а другое увидеть воочию. Поэтому пока обойдемся имеющимися микропустынями Тувы и песками Убсунура и не будем демонстрировать наши достижения противнику.

— Степан Гордеевич, а как дела обстоят с радиосвязью?

Пару месяцев назад Степан обещал Лонгину к марту закончить, как он сам выразился, первый этап нашей радиофикации и пришло время держать ответ.

Степан заулыбался и довольно ответил:

— Как и обещал, Лонгин Андреевич. Вчера закончили последние работы и могу доложить. В Усинске, Туране, Усть-Усе, Порожном и Уланголе у нас построены стационарный радиостанции. Связь между ними устойчивая и хорошего качества. Изготовлено двадцать переносных или передвижных, кому как нравиться говорить, радиостанций. Обращаться с ними необходимо очень бережно. На расстоянии двести пятьдесят — триста километров устойчивую радиосвязь с нашими стационарными радиостанциями гарантирую. Между собой километров сто.

— Для дирижаблей маловато, — разочарованно прокомментировал Ерофей.

— Для дирижаблей месяца через два-три будут специальные радиостанции, более мощные чем переносные. Они полагаю обеспечат не меньше трехсот, а то и четырех сот километров дальности связи.

— Хорошо. Раскрою небольшую тайну. Мне лично наше совещание было необходимо, чтобы сложилась целостная картина нашей готовности к очередной войне с Китаем, которая на мой взгляд неизбежна. Вопрос только когда, — я оглядел своих товарищей и закончил.

— Мне лично всё понятно и если нет других предложений, то на этом я предлагаю закончить наше совещание.

Вечером Лонгин пригласил нас с Ерофеем к себе на ужин, решив совместить приятное с полезным. Всем, кто участвовал в нашем совещании на заводе я полностью доверял, но надо обсудить и решить вопросы совершенно секретнейшие о которых не должен знать ни один посторонний.

— Итак, Лонгин Андреевич, давай выкладывай нам с Ерофеем Кузьмичем свои соображения что можно предпринять чтобы заставить Хэшэня отложить намеченный поход.

Лонгин поставил на стол стакан с чаем и внимательно посмотрел в темноту за окном.

— Клеопатру схватили не за шпионаж, а за измену Хэшэню. Среди тех, кого в Европе наняли иезуиты оказался её земляк, который когда-то был в неё влюблен. У неё с ним начался

роман. Кончилось всё печально, — такого поворота истории я не ожидал и был откровенно удивлен.

Лонгин замолчал и выбил пальцами барабанную дробь, а затем потер свои кулаки.

— Так вот этот земляк Клеопатры похоже был в курсе её работы на нас и знал её связного, который пока еще остается в Пекине. Он хочет чтобы мы помогли ему выкрасть тело Клеопатры и её подруги и захоронить по христиански у нас. И горит желанием отомстить Хэшэню.

— Надо полагать, что вся информация о военных приготовлениях Хэшэня была от него? — ответ на вопрос Ерофея был очевидный и Лонгин кивнув, продолжил.

— Европейские инструкторы очень невысокого мнения о вояках, которых они перевооружают и муштруют. Просьбу этого, — Лонгин запнулся подбирая слово, — друга Клеопатры мы выполним, а его попросим организовать саботаж подготовки маньчжурских полков нового строя.

— И ты думаешь с этого что-то получится? — засомневался Ерофей.

— Уверен. На них у Хэшэня основная надежда. Именно они должны ударить по нам и нанести нам поражение.

— Хорошо, давай попробуем. Ерофей Кузьмич, ты как считаешь? — Я вопросительно посмотрел на Ерофея.

— А чего не попробовать. Давайте попробуем. Дерзай, Лонгин Андреевич.

Лонгин улыбнулся и дурашливо изобразил поклон. Но тут же посерьезнил и продолжил говорить о деле.

— Но это не всё. Помимо этого надо плотно поработать с хозяином Кобдо.

Глава 19

Предложение поработать с Кобдо Ерофею похоже было интереснее и ближе. Он сразу же как-то встрепенулся и оживился.

— Что ты, Лонгин Андреевич, имеешь в виду и самое главное, что предлагаешь?

— В Кобдо и в Урге должно быть два наместника или амбаня, один маньчжур, другой из местной монгольской знати. Зачем в Кобдо не понятно, полное дублирование полномочий, отличие одно: только маньчжуру подчиняется знаменный гарнизон Кобдо. Это самое большое человек триста маньчжуров, сейчас их всего сотня.

Лонгин почему-то начал издалека, зачем-то решив рассказать нам то, что мы с Ерофеем и так знали.

— Год назад амбаня маньчжура отозвали в Пекин и остался один местный монгол Эмгын-хан. В Кобдо должно быть двадцать сумонов, но так как Убсунур отошел нам, то по факту там сейчас реально не больше пятнадцати. Причем чисто монгольских не больше половины. А этот Эмгын-хан хоть и чингизид, но настоящий полукровка. Его мать чистокровная алтайка, а бабка джунгарка, — Лонгин ухмыльнулся, а Ерофей удивленно хмыкнул.

Да и было чему удивляться. Таких подробностей об Эмгын-хане я например тоже не знал. Он был каким-то пятым или шестым среди своих братьев и не понятно каким образом получил отцовское наследство, оставив по большому счету с носом своих старших.

— Ванча сумел протоптать в ставку Эмгын-хана сначала тропиночку, а затем и широкую дорогу. У них нашлись какие-то общие родственники. Я не совсем разобрался в их родстве, но воспитавшая Ванчу бабушка очень почиталась родственниками хана по матери, — продолжал просвещать нас Лонгин и это уже явно было ближе к делу.