Светлейший князь
Шрифт:
Возражать фельдфебелю я не стал, здесь 18-ый век, а не 21-ый. Да и сословность в свое время появилось не просто так.
За двое суток сложился как бы симбиоз человеков 21 и 18 веков. Я, ГригорийИванович Крылов образца времен Очакова и покорения Крыма как бы уже прожил две жизни, одну здесь в 18-ом веке, другую там в 20–21 веках. И теперь я живу здесь третью жизнь здесь, и в этой новой жизни безвестный беглый, в чью плоть перенеслась мою душу и разум человека из будущего, никуда не исчез. Исчезло только его я. А вот его знания, умения и мироощущения остались и мало того, со мной еще поделились
И приятный бонус, сегодня я окончательно осознал интереснейшую штуку: у меня появилось прямо какое-то магическое чувство ощущение опасности. Когда ко мне подошел фельдфебель с известием о готовящейся переправе казаков, я уже знал, что он мне скажет. И после короткого, но успешнейшего боя с казаками, я не ощущал больше никакой опасности, поэтому в лагерь мы возвращались не спеша.
К моему возвращению Ерофей успел лично проинспектировать основной дозор и к штабу мы подъехали одновременно.
— По вашим лицам я вижу, что на реке все отлично, — наш вид говорил сам за себя.
Шишкин довольно улыбнулся, а я ответил:
— Не то слово, батенька. Казаки потеряли самое малое пять человек, плот не удержали и их понесло на порог. У тебя как? — это было намного важнее.
— Командир у них видать хороший, казаки вдоль берега потихоньку пошли. Но остановились, когда увидели остатки плота.
— Неужели так быстро их донесло? — я был просто поражен этим фактом.
— Представать себе, донесло, — Ерофей показал, как именно это произошло. — Яслышал, как вы палили и глазам не поверил, когда увидел плот. На берег выбралось двое. Казачки спешились и совет держат.
— Гуси как? — мне было интересен результат исторического эксперимента Ерофея.
— Ни как, молчали. Я их забрал за ненадобностью.
— Как думаешь, полезут? — спросил я о самом главном для нас в данную минуту.
— Полезут, не могут не полезть, — категорично ответил Ерофей. — Казачьё это я знаю, как облупленных.
У меня не было никаких плохих предчувствий, но береженного бог бережет.
— Давай выдвигай резерв на позицию и помоги Шишкину со штуцерами. Я к Маханову. А потом к твоим орлам, плюс три бойца не помешают, — бой с казаками был неизбежным и я должен принять в нем участие. — Служивые, что знают поворот у Табель — Сука, где?
— Впереди. Один из них за командира. Да ты не переживай, — решил успокоить меня Ерофей, — место приметное и я там еще меточку оставил. Мои орлы видели, так что ну никак не пропустят.
Сергей Петрович с Фомой Васильевичем осуществляли общее руководство нашим выходом на тропу, Лукерья вся была в хлопотах о хлебном вьюках, а Кузнецов перестраховываясь, проверял еще разподковы и седланекоторых лошадей.
— Сергей Петрович, прогноз какой? — Сергей Петрович недоуменно посмотрел на меня, но смысл незнакомого
— Час-полтора и караван весь будет в лесу, голова идет уже по тропе. Ваш госпиталь в лесу, я проконтролировал их, не переживайте. Главная проблема будет скотину гнать, боюсь в лес плохо пойдет. Надеюсь часа за три управимся.
— За три часа казачки обязательно сунуться, — я протянул Петру Сергеевичу два листа бумаги с нарисованной мною картой маршрута и долиной. — Возьми. Война, даже такая маленькая, штука дурная, все может быть. Здесь все написано, мало ли что. Я с Ерофеем к дозору на тропе.
— А может тебе, Григорий Иванович, не надо? — Петру Сергеевичу моя затея явно не понравилась. — Ты ведь самый ценный у нас.
— А как я буду людям в глаза смотреть? — вопросом на вопрос ответил я. — Настоящие вожди рождаются в бою, об этом говорит вся мировая история. Казаки полезут, а опытнее меня бойца нет, поверь мне, — я успокаивающе улыбнулся. — Мы обязательно отобьемся.
Через час мы были на позициях дозора, оставив лошадей с двумя коноводами в пятидесяти метрах сзади в небольшой лощине, почти свободной от леса. Коневоды были молодые братья-близнецы Кузнецовы, что было сразу видно, оба были на одно лицо и очень похожи на Василия Ивановича.
— С лошадками совладаете? Надо что бы они помалкивали, — Ерофей решил еще раз уточнить их главную боевую задачу.
— Не беспокойтесь, ваше благородие, в лучшем виде все будет, — ответил один из братьев, наверное тот кто считался из них старшим. — Мы же с лошадушками почти братья, они нас любят и уважают. Просьбы наши всегда выполняют. Куда мы туда и они.
— Это точно, куда вы туда и они. На Енисее так и было, — Ерофей обернулся ко мне, — я думал ну ни за что лошади в Енисей не пойдут, а они постояли с ними на берегу, пообнимались и поплыли лошадки через реку.
Слушая Ерофея, я подумал: «Голову ломаю, как правильно обращаться? А работа с личным составом уже проведена. Раз командир, то, как минимум, благородие».
Глава 8
Дозор замаскировался на опушке леса и наша позиция была почти идеальной, развилка тропы была перед ним, слева был уже непроходимый берег Енисея, а справа совершенно непролазный бурелом, что было проверено Ерофеем лично.
Рисковать мы все равно не стали и резерв оставили у переправы через Казыр-Сук. Так что у казаков получалось численное превосходство, которое я надеялся свести на нет прицельным огнем из штуцеров.
Ерофей неожиданно достал из своей походной сумки две подзорных трубы.
— Подарок Петра Сергеевича, — одну он протянул мне, другую засунул за пазуху и полез на высокий кедр за нашей позицией.
— Диспозиция такая, — Ерофей спустился с дерева очень быстро, — я попал на самую интересную часть казачьего совещания. Короче их сейчас тридцать два человека. Версты полторы до них, штуцеров у них нет. И думается мне, они знают, где мы. Я видел, как один из казаков вышел из леса. Сейчас они садятся на лошадей. До них верст восемь не более. А знаете, что самое интересное я увидел? — видя наше недоумение, он засмеялся. — Угадать просто невозможно. Они монетку кидали, видать жребием решали, выступать или нет.