Светлое будущее
Шрифт:
— Ты чего? — гыгыкнул мой Супостат.
И вдруг снова… пронзительный, вожделенный стон, которому несмело свторил мужской.
— А, — вмиг просиял Мирон. Заржал. Закинул вдруг что-то в рот, что держал в руках, и принялся показательно, комично жевать. Еще ход жвал — и широко заулыбался. Махнул рукой в сторону закрытой двери кухни: — Извращуга, да?.. Нравится?
И сама не поняла, как решилась… Живо кинулась, обхватила его за шею и впилась больным, полным горечи и обиды, страха… непонятной жажды, поцелуем в губы. Мой Мира — мой… и только мой!
Окаменел в растерянности. Не шевелится. Даже улыбка умерла. Строгий. Серьезный.
Но едва попыталась отстраниться от него, как тотчас движение рукой (выкинул куда-то в сторону то, что держал), и в момент обеими обхватил, сжал крепко меня в своих объятиях.
Жгучим, будто огнем, будто пламенем нещадным, припал поцелуем к моим губам. Колючая мелкая щетина, запах алкоголя и сигарет вперемешку с прочим, запах мужского парфюма — всё это впервые завладело мной, охватило сполна, не вызвав отвращения, отрицания… Океан откровенно пошлого, запретного, неправильного… но впервые мною допустимого, приемлемого… более того — вожделенного… накрыло меня с головой и утащило на самое дно.
Прибил к стене. Жадное скольжение рук по телу, пробираясь под свитер. Не сопротивляюсь. Как никогда… впервые… я готова, согласна на все. Я хочу… все.
Сжал меня, отчего позорный стон подступил к горлу — едва сдержалась. И снова поцелуи, ласка… что волнами меня охватывала, зарождала внутри новый ком… коконом заботливым обволакивающий страх… а после — разжигал все это… добела. Внизу живота сжались мышцы… Странное, непривычное… тепло, чувство, рождающее целую цепочку, вереницу иных желаний… нужды… его касаний… везде, где только захочет, где я захочу. Никогда не думала… что телесные ласки, мужское внимание… может доставить столько удовольствия… мне, дефектной. Туманя, дурманя голову, срывая с катушек… Что уже я не — я… и готова на многое, если… не на всё.
Поцелуй в шею, в ухо — и вдруг сдвинул меня немного вбок, еще давление-напутствие и усадил на какой-то выступ — поддаюсь. И снова игра рук. Его, мои — инстинкты брали свое… вторя ощущениям, сценарию… грез и желаний.
Резво пробрался к моим джинсам — взвизгнула змейка. Дернулась я невольно, но тотчас осеклась. Страх. Как и прошлое… Я буду сильнее вас.
Нет больше ничего, кроме меня… и Мирона. Нет… и не было.
Глаза в глаза. И снова эта его ухмылка, которую… казалось, я готова уже боготворить. Ничего красивее, манящее никогда не видела в жизни.
— Уверенна? — внезапно, околдовывающим шепотом.
Облизала губы, улыбнулась коварно, вторя ему — притворством кроя трусость:
— Нет, — едкое, откровенно саркастическое (но не лгу).
Вмиг… как по команде, давясь смехом, припал ко мне. Руками забрался под футболку, столкнул лиф вверх — и сжал дерзко, властно, до откровенной боли мою грудь. И что странное — мне это нравилось, хотелось еще — и он давал… давал всё, будто читая мысли. Ладонью скользнул, пробуя, наслаждаясь ощущением твердых сосков. Задрал стремительно одежины вверх — и припал губами запретному. Не выдержала — застонала громко, явно уже капитулируя перед ним. Позорно запульсировало внизу живота, взывая к продолжению, к разврату… К чему-то древнему, естественному… что многим вручено как дань, как норма, как наслаждение, а мне всучено — в извращенной форме. И то ли праведно оно, то ли грешно… И то, что было — и вместе с тем…
После того урода — Он, Мира будет моим… первым.
Скользнул руками к штанам, проник под белье, сжал ягодицы.
Сердце мое еще отчаяннее заколотилось. Еще немного… еще чуток — и я пересеку черту. Я стану его. И либо облажаюсь… как везде и во всем, либо… буду хоть немного ему интересна, достойна.
Вдруг какой-то стук, где-то вдалеке. А затем… и вовсе рык двери. Нервно дернулась я в Мирона хватке, ловя взором угрозу.
— КАКОГО хуя?! — бешеное, звериное, оскалом.
Глава12. Finita la commedia[18]. Al dente[19]
Вдруг какой-то стук, где-то вдалеке. А затем… и вовсе рык двери. Нервно дернулась в Мирона хватке, ловя взором угрозу.
— КАКОГО хуЯ?!! — бешеное, звериное, оскалом.
Сжалась я от ужаса.
Не успел или не захотел среагировать пьяный Мирашев — а потому силой его оттащил от меня Рожа. Правый боковой в челюсть — попятился тотчас Мира.
Живо спрыгиваю (с какой-то бочки) я.
— Ты че, блядь?! — дико взревел возмущенный Мирон.
Поправила на автомате одежду (заметил Рожа, узрел, как я усердно пыталась опустить лиф).
— Ах, ты Сука! — резво кинулся, окончательно слетев с катушек, на него Федор.
— Успокойтесь! — завизжала я, влетев вперед, между ними. Попытка разнять их. — Ниче не было!
— СТОЯТЬ, блядь! — рычу уже в рожу Мире.
Опешил на миг, сдержался. Больные, ярые взгляды заметал то мне за спину, то на меня. Шумные вздохи.
— Успокойся, прошу, — уже более сдержано, уговором. — И ты, — разворачиваюсь я к Роже. — Не было ниче! — вновь повторяю, рычу.
Но словно током его прошибло — передернуло. Скатился и мой взгляд вниз, вторя Федору. Черт, дернулась я — усердия застегнуть ширинку.
— НИЧЕ, Сука?! НИЧЕ?! — ополоумевши мне в лицо. Разворот к Мирашеву: — Да я тебя, ганд*н, сейчас ПОХОРОНЮ ЗАЖИВО!!!
— ДАВАЙ! — ядовитое, с шальным задором, счастливо захохотав. Очи вспыхнули больным пламенем. Замахал враз руками, к себе зазывая. — ВПЕРЕД, я жду!
— Вы больные, что ли?! — ошарашенная, завизжала я. И снова попытка собой сдержать Рогожина — да только в этот раз тщетно. Смел к чертям собачьим меня вперед, в последний момент оттолкнув в сторону — налетела на комод, завыла от боли. Рыкнула дверь кухни. Тотчас вывались двое: Ритка и Мазур. Влет кинулся Валентин к ним и оттащил Рогожина от заливающегося хохотом беса.
— Она же еще ребенок! — отчаянно, горько, протянул вдруг Федька. — Отпусти! — рывок и выдрался из хватки Мазурова — поддался Валик. Взор то на меня (убедиться, что жива), то вновь на врага, что уже гоготал, заливался демоническим смехом, слизывая со своих губ кровь. Все это явное удовольствие, наслаждение доставляло ему. Оскалился враз Рожа, с отвращением: — Она же, Сука, еще ребенок! Мразь, че ты творишь? Тварь ты еб*чая!
— Да какой ребенок?! — внезапно улыбка Мирона превратилась в раздражения мину. Метнул ярый взор на меня, взмахнул рукою: — Глянь на нее! Не шестнадцать, и не восемнадцать даже! Давно не девочка! Сама в состоянии решить, что ей… и с кем надо, — уже более сдержано, но ядовито.