Светлое будущее
Шрифт:
Резвый разворот — взгляд на ублюдка, и снова мне в очи:
— Это он, да?! — деспотичное, громыханием.
Вдруг шум, шорох.
Кинулся бежать этот сукин сын. Будто кто кислотой обдал Мирашева. Вырывал свою руку из моей — и следом рванул за ним. По инерции мои шаги вдогонку, но мгновение — и обмерла я, как и Мирон, на стоянке, застыли ни с чем: умчал этот ублюдок от него, от нас — живо прыгнул за руль своей тачки — и по газам, долой. Торопливо стерла я слезы (невольно размазывая тушь) — и пошагала в своему защитнику, желая прикипеть, спрятаться за
— Сука! ВСЕ РАВНО ЧЕТВЕРТУЮ!
Бешенный, полный ярости взгляд около. Лицо его переменилось до неузнаваемости.
Кровожадность разразилась бесовским плясом в глазах.
— МАЙОР!
Тотчас шаги позади меня — обернулась. Еще немного — и поравнялся рядом. Молчит, ждет указ Виктор.
— Ее… — кивнул головой на меня Мирон, не роняя взор, — под твою ответственность. Пусть только хоть одна Сука к ней приблизится — стреляй не глядя. МАЗУР!
Поежилась я от услышанного.
— Нет его, — уведомил, уточнил кто-то из товарищей. Скривился от гнева Мирашев. Взор по горизонту, за нашими спинами: — ВОЛЬСКИЙ! — приказом, — звони своим — пусть тормозят гниду. А мы, Колян, Серега — со мной, поедем пировать, — психопатическая ухмылка Миры, играя скулами, искажая, превращая его лицо окончательно в лик кошмара.
— Я с вами, — загоготал вожделенно юбиляр и, набирая уже чей-то номер в телефоне на ходу, подался в сторону джипа, в который уже заскочили остальные.
* * *
— Пошли в дом! — и хоть не грубо, но жестким велением отозвался, рявкнул на меня Майоров.
Секунды сомнений — и поддаюсь, подчиняюсь требованию. Но страх… ужас дрожью, дробью, морозом уже пробивал конечности. Предчувствие жуткое, пугающее. Кому из них можно верить? И кто еще… готов кого предать… ради иных идеалов?
В дом. Через кухню в комнаты…
Его родимого приметила еще с порога на столе — а потому нарочно прибавляю скорость. Поспевает за мной Виктор, но недостаточно, дабы вовремя заметить подвох, еще миг — и живо делаю выпад, движение — хватаю нож — тотчас обернулась:
— Стоять!
— Ты чего, блядь?! — в момент испуганно взревел, давясь шоком, Майоров.
— Ни шагу ко мне! — воплю исступленно.
— У тя че, блядь, Сука… крыша поехала?!
Попытка сдвинуться с места, ко мне ближе, а потому тотчас отступаю назад, и снова четкое, резвое веление, грозя лезвием:
— Не приближайся, мразь!
— Ты че, ебанулась? Не трону тебя!
— Как тогда, да?! — рычу буйно. — На даче?.. Когда на огороде… хуе свой мерзкий хотел в меня впихнуть?!
— Слышь, ты! За базаром следи! У тебя че… кукушка слетела? Как и у этого? — кивнул в сторону окна. — Че за ***ня у вас там случилась? — и снова шаг ко мне ближе.
— НЕ ПОДХОДИ! — завопила я из последних сил, уже трясясь от ярости, чувствуя, что отступать некуда (уперлась в стол).
— Да кто тебя тронет?! Что ты
— Знаю я ваших! — отчаянно. — нахуй СВАЛИЛ!
— Слышишь?! Ты сейчас довыебаваешься! Точно уебу!
— Да отстань ты от нее! — неожиданно вмешался женский голос. И снова знакомые ноты. Перевожу взор в сторону двери — Алиса. — Пусть хоть тут сидит, хоть куда хочет валит! — продолжила. — Она такая же, как и твой Мира, — оба конченные на всю голову. И с ними связываться — себе дороже. Пускай сам ее потом, где хочет, ищет и разбирается… если ей жить надоело и лезет, творит что попало и рвется непонятно куда!
(М и р а)
Нагнали… нагнали суку…
Где ГАИшники не смогли тормознуть, там наши взяли — тараном.
За шкирку падаль — и в багажник…
…Пусть во мне уже кипела кровь, торопиться было нельзя. Не-е-ет. Не сегодня…
Жилу за жилой, каплю за каплей — всё выжму из тебя, гнида… ВСЁ!
Всё мне расскажешь. Шаг за шагом — а потом и сам всё пройдешь, пока не изойдешься и не вымолишь себе смерть…
(М и р а)
Орал. Вопил. Молился…
Да только сегодня — я не я. И нет во мне больше человечности.
Если тогда были лишь догадки и предположения, то теперь… картина срослась — детали заняли свои пазы.
И быстрее сам сдохну, чем уступлю: никакой пощады, хоть в каком-либо виде, этим чертям…
…
За окном уже и сумерки сгустились: то ли дождь собрался, то ли вечер грянул.
— Че там по времени? — облизался я, оторвав взгляд от этой твари, что валялся в луже не только крови, но иного, такого же гнилого, как и он сам, позора. Взор около — психопатическая тишина. Уже не только скулить, но и дышать, мразь, перестал.
Вытер нож об штанину, сложил его и спрятал в карман, завершая больного зверя пир.
— Около семи. А че?.. — прожевал эмоции Потапов.
— Да что, Миру не знаешь? Мало всё ему… — загоготал Вольский и подошел ближе. Замер около меня. Стоит, жует свои семки и лыбу на все, выбитые в 90-х, а нынче — золото и металлокерамику, давит.
— Да не. хуе уже с ним. Хватит. Поехали, — раздраженно рявкнул я. — Малая ждет.
— А его куда? — кивнул головой Колян на жмурика. — Туда, к нам?
— Нет, — поспешно. — Не в этот раз. На пришибские склады. Там бросим. Пусть знает, Сука, что я теперь в курсе… и иду по Него… Где бы не прятался — везде найду… Найду и четвертую. — Немного помолчав: — Да и чтоб… остальным неповадно было.
(М и р а)
Едва тормознул Потапов тачку у хаты Вольского, как тотчас я кинулся на улицу. Через двор — и на веранду. Обмер, пришпиленный к месту, завидев Майорова. Сука, сидит один, без моей Полоумной, за банкетным, блядь, столом, что-то жует и чем-то, пиздец как, грузится.